Книга «Аксенов» Александра Кабакова и Евгения Попова — больше чем мемуары. Это портрет Художника на фоне его Времени, свободный разговор свободных людей о близком человеке, с которым им довелось дружить многие годы бурной, гротескной, фантасмагорической советской и постсоветской жизни. Свидетельства из первых уст, неизвестные истории и редкие документы опровергают устоявшиеся стереотипы восприятия и самого писателя, и его сочинений.
Глава первая
О чем, собственно, речь?
АЛЕКСАНДР КАБАКОВ:
Итак, мы начинаем… Скажи мне, Женя, зачем в этот предпраздничный вечер тридцатого декабря две тысячи девятого года, когда, так бы я выразился, на улицах творится конец света, а именно идет ужасный снег… Ужасный! Скользко. Прохожие бегут, спотыкаясь о собственные же елки, которые они только что купили на елочном базаре и теперь заплетаются за них ногами… Ничего не едет. Довольно-таки холодно, а будет еще холодней, говорят… И вот, спрашиваю я, скажи мне, Женя, какого же хрена в этот вечер, когда все нормальные кто чем — кто водочкой, кто, Бог послал, винишком, по нынешним временам, может, даже хорошим, — встречают приближающийся праздник, а мы вот сели и начали с тобой писать книгу, точнее, не писать книгу, потому что писать книгу — это, во-первых,
писать
, и, во-вторых,
книгу
. Мы же не пишем, а говорим, записываем то, что мы наговорим, с помощью этой вот изумительной техники, цифрового диктофона, который, я решительно не понимаю, как устроен. У нас ведь не книга получается, а просто такие еженедельные разговоры… Так вот, в двадцатый раз спрашиваю:
зачем
?! С какой целью начинаем мы в такой прекрасный вечер конца света эту деятельность? И сам отвечаю на этот несколько искусственный вопрос: чтобы понять, наконец, кто же это такой был — писатель Василий Аксенов. Что же за человек был Василий Павлович, Вася, с которым мы с тобой дружили больше тридцати лет каждый. Для меня, например, в этих беседах, о которых мы с тобой условились, самое главное… самая главная тайна, которую я хочу раскрыть, это вот какая тайна — ты сейчас будешь надо мной, конечно, смеяться, как тебе свойственно, издеваться, но я не сдамся, — да, главная тайна: что ж такое есть писательская судьба? Это просто человеческая судьба или особым образом устроенная именно писательская судьба? И каким особым образом? И как человеческая судьба определяет судьбу писательскую? Что задано, что не задано? Должен ли писатель много переживать, или, наоборот, он может ничего не переживать? Знаешь, один из любимых мною писателей Уильям Фолкнер, который создал своими сочинениями и какими-то такими намеками на свою жизнь собственный образ южного полковника, эдакого благородного южанина… все придумал! Он свою человеческую судьбу придумал вокруг писательской судьбы. А был просто сильно пьющим американским разночинцем, который добывал любой приработок, чтобы как-то прожить. И эти полковники, судьи, бывшие рабовладельцы, потомки рабовладельцев, всякие выродки, которые бывают только в аристократическом обществе, и, напротив, простодушные негры — это все выдумано, все выдумано! Как связана писательская судьба, собственно то, что он прожил, с тем, что он написал?.. Так вот, Вася, царствие ему небесное, меня, надеюсь, простит, но мне он сейчас интересен как пример, пример писательской судьбы. На мой взгляд, одной из наиболее писательских. Если можно так выразиться, из всех, кого я знал, он самый писательский писатель. И мне кажется, поскольку мы с тобой оба пожилые уже люди, на закате дней, как раньше говорили, неплохо бы понять заодно что-то еще и про себя в этом смысле, а?
ЕВГЕНИЙ ПОПОВ:
А.К.:
Е.П.:
А.К.:
Приложение
Василий Аксенов родился 20 августа 1932 года в Казани, в семье партийных работников, Евгении Семеновны Гинзбург и Павла Васильевича Аксенова. Был третьим, младшим ребенком в семье (и единственным общим ребенком родителей). Отец был председателем Казанского горсовета и членом бюро Татарского обкома партии. Мать работала преподавателем в Казанском педагогическом институте, затем — заведующей отделом культуры газеты «Красная Татария». Впоследствии, пройдя сталинские лагеря, во времена разоблачения культа личности Евгения Гинзбург написала книгу воспоминаний «Крутой маршрут» — одну из первых мемуарных книг об эпохе сталинских репрессий и лагерей, рассказ о восемнадцати годах, проведенных в тюрьме, лагере и ссылке.
В 1937 году, когда В. Аксенову не было еще и пяти лет, родители (сначала мать, а затем вскоре и отец) были арестованы и осуждены на десять лет тюрьмы и лагерей. Старших детей — сестру Майю (дочь П. В. Аксенова) и Алешу (сына Е. С. Гинзбург от первого брака) — забрали к себе родственники. Вася был принудительно отправлен в детский дом для детей заключенных (его бабушкам не разрешили оставить ребенка у себя). В 1938 году дяде В. Аксенова (брату П. Аксенова) удалось разыскать маленького Васю в детдоме в Костроме и взять его к себе. Вася жил в доме у Моти Аксеновой (его родственницы по отцу) до 1948 года, пока его мать, выйдя в 1947 году из лагеря и поселившись в ссылке в Магадане, не добилась разрешения на приезд Васи к ней на Колыму. Встречу с Васей Евгения Гинзбург описала в «Крутом маршруте».
Спустя много лет, в 1975 году, Василий Аксенов вспомнил свою магаданскую юность в автобиографическом романе «Ожог».
