С. Д. Кацнельсон

Центральным понятием сравнительно-исторической фонетики индоевропейских языков является понятие фонетического закона. В известном смысле можно даже сказать, что фонетические законы лежат в основе всей сравнительной грамматики. Пронизывая фонетический строй сопоставляемых языков, звуковые законы образуют материальную основу всякого исторического исследования родственных языков

[1]

. От степени развития исторической фонетики и точности ее законов во многом зависит и состояние компаративистики в целом.

Первые наблюдения в области исторической фонетики индоевропейских языков принадлежали, как известно, основателям сравнительного языкознания. Однако открытые ими звуковые соответствия между различными периодами исторического развития языков данной семьи не были достаточно строги и допускали множество исключений. Лишь выступившее в последней трети прошлого столетия младограмматическое направление сумело внести существенные изменения в старое понятие о звуковых соответствиях и добиться заметных успехов на этом пути. Открыв, что фонетическое развитие не всегда протекает в виде спонтанного изменения обособленных звуков, и что немалую роль в звуковых изменениях играют позиционные факторы, т. е. влияния соседних звуков или акцентуации на меняющийся звук, младограмматики и родственные им по направлению исследователи сумели устранить многие исключения из ранее установленных звуковых изменений и тем самым придать своим наблюдениям более строгий и точный вид. Разграничение спонтанных и позиционных звуковых изменений позволило выдвинуть методический тезис о «безысключительности звуковых законов» и тем самым, как казалось, приблизить лингвистическое понятие закона к законам точных наук.

В реальности, однако, новое открытие при всей его значимости не оправдало связанных с ним надежд. Внимательное рассмотрение вновь открытых звуковых законов очень скоро показало, что их объяснительная сила в общем невелика и во всяком случае несопоставима с законами естественных наук. Это прекрасно видел уже сподвижник младограмматиков Г. Пауль. «Слово „закон“, — предостерегал он, — употребляется в весьма различных значениях, что может легко привести к путанице. Понятие зву

Различие между законом и «регулярностью», на котором настаивает здесь Г. Пауль, носит принципиальный характер. Понятие «регулярности» предполагает иной, менее глубокий уровень научного познания, чем понятие закона. Фонетические соответствия устанавливаются путем систематического сличения слов и словоформ родственных языков. Обнаруживаемые в итоге исторические связи звуков, — спонтанные и комбинаторные, — и есть то, что компаративистика называет «звуковыми законами» и что, по Паулю, следует точнее называть «регулярностями». Устанавливаемые на уровне прямого наблюдения, они воспроизводят конкретные звуковые связи между родственными языками. В отличие от такой «регулярности» подлинный закон должен вскрывать глубинные, т. е. всеобщие и необходимые связи между звуковыми элементами и их последующими трансформациями. Он должен содержать в себе указание на условия, необходимые и достаточные для того, чтобы трансформации этого рода могли повторяться в других языках и в другое время. Подлинные закономерности фонетического развития не даны в простом наблюдении. Раскрытие их требует проникновения в генетико-исторические «механизмы» фонетической системы.