Исмаиль Кадарэ (Ismail Kadare; род. в 1936 г.) — албанский поэт, прозаик, эссеист, лауреат нескольких литературных премий, член Французской академии. Окончил историко-филологический факультет Тиранского университета, Литературный институт в Москве. Автор поэтических сборников «Мой век» («Shekulli im», 1961), «О чем задумались эти горы» («Perse mendohen këto male», 1964), «Время» («Koha», 1977); романов «Загубленный апрель» («Prilli i thyer», 1978), «Кто привел Дорунтину» («Ckush е solli Doruntinën», 1986), «Пирамида» («Piramida», 1992). В «ИЛ» напечатаны роман И.Кадарэ «Генерал мертвой армии» (1989, № 6) и рассказ «Вестник беды» (1992, № 8–9).
Рассказ «Великая Стена» («Muri i madh» взят из первого тома собрания сочинений И.Кадарэ (Paris, Fayard, 1993).
«
Вот и варвары прошли…» При этих словах мой помощник вздохнул, неотрывно глядя туда, куда ускакали их кони. А мне подумалось, что во всем великом Китае, не только в маленьких городишках, где уж наверняка, но и в больших городах, да и в самой столице, где всегда знают обо всем лучше, чем в провинции, — словом, в целом Китае не найдется, пожалуй, человека, которому могло бы прийти в голову, что кочевники, хотя бы и их посланцы, перейдут Стену, сопровождаемые словами «вот и варвары прошли» и даже вздохом, как вздыхают, когда кончается нечто, о чем будут вспоминать с тоской.
Хотя вот уже десятки лет здесь царит безлюдье, подданные нашей империи продолжают пребывать в убеждении, что Стена и северные кочевники остаются по-прежнему в неразрывной связи, а точнее — в нескончаемой схватке друг с другом, когда летят стрелы, и льется смола, и противники лишаются один глаз и волос, а другой — камней.
Впрочем, меня это больше не удивляет, поскольку я знаю, что не только, так сказать, героическое, связанное со Стеной, но и все остальное, от ее внешнего вида и до высоты, люди представляют себе совершенно превратно. Да и откуда им знать, что Стена, кое-где и вправду высокая и величественная, как, к примеру, на нашем участке, где даже голова кружится, когда посмотришь вниз, на большей части своей протяженности пришла в запустение, более того — из-за небрежения и кражи камней окрестными жителями стала такой низкой, что едва ли превосходит высотою всадника на коне, я уж не говорю о той ее части, что лишь называется Стеной, а на самом деле представляет собою разбросанные тут и там камни, очевидно наметки первоначального проекта, по какой-то причине оставшегося незавершенным. Словно ползучий гад, едва различимый в болоте, она достигает границ пустыни Гоби, где и исчезает бесследно.
Глаза моего помощника пусты, как у всякого, кто вынужден почему-либо смотреть почти все время вдаль.
