Когда-то очень давно прекрасная Элизабет полюбила знатного сеньора Диего де ла Торре и заплатила за это чувство собственной жизнью. Уже в наши дни рыжеволосую Алину, скрывающуюся от жизненных разочарований в тихом горном поселке, посещают видения, связанные с жизнью Элизабет. Постепенно девушка понимает, что прошлое странным образом связано с настоящим, а поселок, где она поселилась, хранит свою страшную тайну и вовсе не такой мирный, как кажется с первого взгляда. Алину ждут тяжелые испытания, потери и… неожиданные приобретения. Ведь у судьбы — две руки, дающая и отнимающая.
1
Капельки росы блестели в уголках паутины, подобно крошечным алмазам. Если бы не они, заметить тончайшую сеть, натянутую между нейлоновыми веревками, оказалось бы непросто. Впрочем, за месяц, что Алина жила в доме, у нее вошло в привычку, прежде чем развешивать белье, внимательно осматривать углы сушилки. Одним концом толстой трубы приспособление, похожее на выгнутый остов зонта, врастало в бетонный куб, от другого укропным венчиком расходились «спицы». И там, у основания «венчика», в дерматиновой обмотке прятался от утреннего солнца паучок.
— Опять вы за свое, Василий Степанович! — мягко пожурила его Алина, снимая сухой веткой идеально вытканную паутину. Не так давно паучок неосторожно показался из своего убежища, и Алина переселила его на жасминовый куст. Вынужденным переездом паук оскорбился, не прошло и дня, как он вернулся в свое старое жилище и с тех пор «троллил» девушку тем, что за ночь успевал оплести сетями все стороны сушилки. Алина терпеливо снимала палкой «художества» Василия Степановича, а на следующее утро на месте каждой снятой паутинки получала две новые.
— Красота! — выдохнула с улыбкой Алина и замерла с влажным полотенцем в руках. С этой площадки на верхней «террасе» каменистого сада открывался картинный вид на море. Его цвет менялся от бледно-серого до почти черного в дождливые дни, а в ясные — от голубого до насыщенного синего. Сегодня море сливалось с чистым небом в единое полотно, однородность которого нарушали лишь белые завитки облаков да солнечные отблески на водной глади. Алина без спешки развешивала белье, подставляя под поцелуи апрельского солнца побледневшие за зиму веснушки и позволяя шаловливому ветерку играть с растрепавшимися локонами. Она расправила на веревке белую простыню, и ветер тут же надул ту словно парус.
— Вышли бы вы наружу, Василий Степанович, погода такая хорошая! Не трону я вас, — пообещала Алина, беря в руки пустой таз. Паучок то ли ее не услышал, то ли проигнорировал. Зато на забор вспрыгнул серый в темную полоску кот и, повернувшись спиной к морю, принялся вылизывать лапу.
— Жорик, а твой хозяин где? — спросила Алина, только сейчас она поняла, что еще не видела соседа. Обычно старик Кириллов поднимался ни свет ни заря. В любой день, хоть дождливый и ветреный, с его двора доносились шарканье метлы, стук топора, сухой треск раскалываемых полешек и другие уютные шумы, сопровождающие домашние хлопоты. Старику Кириллову стукнуло уже под восемьдесят, но энергии у него было как у молодого. Ежедневно после домашней работы сосед выпивал чашку сладкого чая, а затем совершал двухчасовой променад — к морю и обратно в гору. Перед прогулкой он обязательно заглядывал к Алине и спрашивал, не нужно ли той купить хлеба, потому что единственная булочная находилась под горой. Но сегодня старик Кириллов впервые за то время, что Алина его знала, не вышел утром во двор. Не раздавалось из-за забора привычного насвистывания и шороха метлы. Тишина, нарушаемая лишь легким шелестом листвы, с учетом этих обстоятельств из умиротворяющей сделалась тревожной. Алина торопливо отнесла таз, сунула в карман куртки кошелек с ключами и вышла на улицу.
2
Буря той ночью разыгралась нешуточная. Забравшись под одеяло и оставив ночник включенным, Алина слушала завывания ветра и треск обламывающихся под ураганными порывами сучьев. Ее переполнял не столько страх, сколько беспокойство — не сорвет ли ветром черепицу, не сломается ли растущее перед домом лимонное деревце. Стекла в окнах были надежно защищены ставнями, но ветер стучал в них с таким гневом, что те дрожали под его силой. Вдали ревело раненым зверем море, и его рык пробивался сквозь закрытые окна. Кажется, в прошлое полнолуние буря по накалу страстей уступала сегодняшней.
Уснуть в таком шуме было невозможно, поэтому Алина пробовала читать. Но постоянно отвлекалась от сюжета на происходящее за окном. В какой-то момент поняв, что чтением себя не увлечет, она отложила книгу и отправилась на кухню за чаем.
Когда Алина пересекала прихожую, между завываниями ветра вдруг различила легкие шаги, словно некто топтался за входной дверью. Девушка испуганно замерла, прислушиваясь, — на самом ли деле кто-то находится на пороге ее дома или это всего лишь шум непогоды? Какое-то время она не слышала ничего, кроме ветра и стонов деревьев. Но когда вновь направилась к кухне, за дверью кто-то вполне различимо вздохнул. Алина похолодела. Калитку она заперла, но перелезть через ту не составляло труда. Хорошо, что дверь в доме надежная, а на окнах ставни. Алина постаралась успокоить себя тем, что она в безопасности, но в этот момент в дверь раздался деликатный стук. Тук-тук-тук — три раза, а затем последовала пауза, словно тот, кто находился снаружи, прислушивался. Затем стук повторился. Алина едва подавила желание погасить свет и посмотреть в глазок. Остановило ее лишь то, что тогда тот, кто стучался к ней, понял бы, что его услышали. Девушка на цыпочках прокралась на кухню и затаилась там, прислушиваясь, не повторится ли шум.
Не повторился. Но тот, кто находился за дверью, будто услышал, что она переместилась из прихожей, и постучал теперь в ставню кухонного окна. Алина непроизвольно вжалась спиной в стену. Стук не повторился, но раздалось царапанье по наружному подоконнику, словно кто-то водил по нему чем-то острым и металлическим.
— Уходите! — выкрикнула Алина, поняв, что скрываться бесполезно. — Я сейчас вызову полицию!
