Пятнадцатое июля, четверг

Что это гремит и грохочет? Рвется наружу?

Надвигается гроза. Будет дождь. Наконец-то на землю прольется хоть немного воды.

Впрочем, Малин Форс не обманешь. Этим летом жара не знает жалости, сушит землю, словно стремится превратить ее в безжизненную пустыню, а дождя все нет.

Сейчас Янне и Туве едят яичницу с беконом на огромном балконе с видом на Кута Бич, где не осталось и воспоминаний о бомбах террористов.

Оба они загорелые и отдохнувшие, их улыбки обнажают ослепительно белые зубы. Янне, такой мускулистый, уже искупался перед завтраком в гостиничном бассейне. Когда он вылезал из воды, красивая местная женщина уже ожидала его с чистым выглаженным полотенцем.

Туве сияет, как солнце, одаряет отца еще более широкой улыбкой и спрашивает:

— Папа, чем сегодня займемся? Позавтракаем рисом с медом и орехами в буддийском храме из белого мрамора? Таком, как на картинке в путеводителе?

Малин поправляет одной рукой солнцезащитные очки, и образы испаряются. Она крепче сжимает руль велосипеда, проезжая мимо киоска, торгующего азиатскими блюдами на улице Сентларсгатан перед площадью Тредгордсторгет. Думает о том, что, если дать воображению разыграться, оно может завести куда угодно, создать любые сцены с какими хочешь людьми, нарисовать карикатуры даже на тех, кого ты лучше всех знаешь и больше всех любишь.

С полотенцем на шее Малин кидается в раздевалку. Ее мокрые следы на бетонных ступенях испаряются и исчезают прежде, чем она добирается туда.

Она срывает купальник, не заботясь о том, чтобы смыть с тела хлорированную воду бассейна, быстро обрызгивает себя дезодорантом, не трудясь расчесать стриженные под пажа волосы. Натягивает юбку, белую блузку, жакет, прикрепляет кобуру, надевает белые сандалии, похожие на кроссовки.

Через вертушку.

Вдох.

Вперед.

И вот Зак рядом с Малин в беседке. Он появился сразу после того, как они сняли девушку с качелей, снова завернули в оранжевое одеяло и усадили на кушетку в машине «скорой помощи». Она не сопротивлялась.

Детский сад организованно покинул парк. Когда испуг миновал, детей очень развеселило, что тетенька качается голая; они хотели, чтобы она продолжала, и даже расстроились, когда Малин и Эллинор Гетлунд сняли ее с качелей.

Воспитательнице Малин пояснила, что детская площадка стала местом преступления, но завтра они наверняка уже смогут играть здесь, как обычно. Та не спросила, что произошло, — она более всего была озабочена тем, чтобы поскорее увести детей.

Зак прибежал по дорожке, ведущей от фонтана к беседке; Малин видела, как мелькала среди кустов его обритая голова, а капли пота в первых морщинах на лбу становились все заметнее по мере того, как он приближался. Голубая рубашка, голубые джинсы, бежевый льняной пиджак. Черные ботинки — слишком тяжелые для такой жары, зато достаточно солидные и официальные.

Чуть запыхавшись, он остановился возле Малин; в это время она, не в силах сдержаться, отчитывала Эллинор Гетлунд:

Мы будем купать, купаться, купаться, говорите вы, где мои плавательные рукава, мама, ты видела мой надувной круг, где он? Я не хочу утонуть, мама.

Я слышу вас.

Вы где-то над моей темнотой, но я не знаю, слышите ли вы, как я зову: «Мама! Мама! Папа! Папа! Идите сюда, идите сюда, заберите меня. А кто это там кричит про купание, надувной круг и мороженое?»

Но я чувствую капли.

Они не движутся. Чем пахнут эти капли? Не так, как вода. Железом? Мочой животных?