Как сказал Плеханов, «нет ни одного исторического факта, которому не предшествовало бы, которого не сопровождало бы и за которым не следовало бы известное состояние сознания».

Политическое действие, которое приводит к какому-то сдвигу в общественных отношениях — это «исторический факт». Это действие невозможно, если ему не предшествует соответствующее изменение в сознании группы людей. Вся история показала, что это условие является

абсолютным

. Многие философы утверждают это в разных выражениях. Как подчеркивал один из ведущих социологов современности П. Бурдье, «политический бунт предполагает бунт когнитивный, переворот в видении мира».

Когнитивный бунт — это перестройка мышления, языка, «повестки дня» и логики объяснения социальной действительности. Само по себе

недовольство

этой действительностью к «политическому бунту» не ведет. Например, в настоящий момент большинство населения России не просто недовольны реальностью, но испытывают страдания.

В 2011 году

Институт социологии РАН опубликовал большой доклад, подводящий итоги исследований восприятия реформы

в массовом сознании — с начала реформ до настоящего момента. Большой раздел посвящен «социальному самочувствию» граждан, то есть, состоянию их духовной сферы.

Все частные операции по разрушению социальных, экономических и духовных структур советского строя и СССР развернулись после тотальной информационно-психологической атаки — по всей территории СССР, во всей толще его общества и на всех уровнях духовной структуры личности. Это можно сравнить с операцией, в которой на личный состав и население обрушили избыточное количество нервно-паралитических отравляющих веществ. Была произведена декомпозиция «образа прошлого» — история предыдущих полутора веков России и СССР. Эта акция готовилась верхушкой советских обществоведов (вероятно, с помощью зарубежных психологов и культурологов).

Итальянский историк М. Феретти, специалист по истории СССР, коротко и четко изложила схему этой операции: «Осуждение сталинизма перерастает в осуждение большевизма, причем второй термин за счет знаменательного семантического сдвига постепенно вытесняет первый и в конце концов полностью его заменяет. Большевизм объявляется феноменом, свойственным незначительному меньшинству и вдобавок

импортированным,

глубоко чуждым русской истории (тема, близкая также националистам, в устах которых слова “чужой” и “иностранный” играют роль эвфемизмов, заменяющих слово “еврейский”).

Итак, Октябрьская революция подвергается радикальной критике, ее объявляют первопричиной всех трагедий, которые впоследствии пережила страна. Критика эта обрушивается на всю советскую историю в целом; сталинские преступления при этом не отделяются от других объектов осуждения. Согласно этой концепции, революция заставила Россию отклониться от “естественного” пути, по которому пошли западные страны — пути, капиталистическому в экономике и демократическому в политике, — и насильно подвергла ее преступному “эксперименту” по воплощению в жизнь коммунистической утопии. Иначе говоря, революцию лишают социального масштаба и превращают в заурядный государственный переворот, устроенный горсткой кровожадных фанатиков, которые решили во что бы то ни стало воплотить в жизнь заветы К. Маркса. Революция предстает своего рода “исторической случайностью”, помешавшей России пожать плоды экономического роста, начавшегося на заре XX в.» [68].

Частности этой большой кампании у нас уже описаны в изобилии, но схема М. Феретти многим поможет систематизировать эти частности. Редко в истории встречаются такие диверсии интеллектуальной элиты против своей нации.

Здесь мы опишем некоторые конкретные действия по деградации общественного сознания, о которых надо бы подумать той части интеллигенции, которая была вовлечена в эти операции с благими намерениями «улучшить систему». Какие ценности были уничтожены в ходе этого когнитивного бунта элиты? Ведь их придется восстанавливать после того, как они были использованы в войне против населения как «оборотни». Это будет трудное дело.