Вот уже тридцать лет подряд мой отец отправляется на службу ровно в половине восьмого утра, ровно в час приходит обедать, в три снова уходит и возвращается домой к восьми вечера, точно к ужину.

Меня он будит в семь утра, мы делаем обтирание холодной водой, вместе завтракаем за большим обеденным столом, затем отец просматривает мое расписание, проверяет, беру ли я с собой все нужные учебники. За обедом мы снова встречаемся, и я должен рассказать, кто и как отвечал на уроках, на чем мы остановились, и что нам задали на завтра.

Отец сам составлял для меня список книг, не предусмотренных гимназической программой, которые мне предстояло прочесть дома. Каждый день мы для тренировки говорили на разных языках: у нас были немецкий, французский и английский дни. После ужина отец читал мне в оригинале классиков, подчеркивая фонетические и интонационные правила. Мы вместе переводили и объясняли «Песню о Роланде» и «Вильгельма Мейстера»… Вместе занимались гимнастикой по системе Мюллера.

Так шли мои гимназические годы, день за днем, год за годом, начиная с семилетнего возраста, то есть после того, как умерла моя мама.

Лето мы проводили в Сент-Эндре. Отец приезжал по воскресеньям, мы гуляли по берегу Дуная, вместе заплывали на островки, по очереди гребли на лодке, совершали экскурсии в Избе, в Манфалву или к студеным ключам в Старые воды. Но если бы меня сейчас спросили, помню ли я какой-нибудь конкретный разговор с отцом за все время, которое мы провели с ним вместе, я, пожалуй, сразу не нашел бы, что ответить.