Дрю Хоффман

Это был долгий путь. Когда я только начинала, ты предложила помощь и советы в самый нужный момент. Спасибо тебе, что поделилась своими знаниями, оказала поддержку и стала мне другом. Я надеюсь, что тебе понравилась эта часть книги и ушлый Дрю Хоффман.

Тишина. Вот что приветствовало меня, когда я вошла в дом Уэса в Малибу.

В свой дом

. Не знаю, чего я ожидала. Возможно, у меня была мысль, что Вселенная внезапно распахнется передо мной и подарит рай на Земле в виде моего мужчины, стоящего на американской земле, в полной безопасности, в тепле нашего дома. Потому что, в конечном счете, именно этим он и был.

Нашим

домом. Уэс твердо настаивал на том, чтобы я изменила свой образ мыслей относительного того, что Джин называла особняком в Малибу. В качестве другого варианта он предлагал найти что-нибудь новое, уже вместе. Этого я не хотела. Если по-честному, я готова была с головой погрузиться во все, что отождествлялось у меня с Уэсом. Целиком и полностью моим. Единственным в своем роде. Элегантным. Великолепным.

Уэс тяжело работал, чтобы достичь всего этого в столь юном возрасте. Он не был хвастлив или жаден. Чистые линии, непринужденная обстановка так и манили присесть и многое говорили о владельце дома. Шагая по темным, пустым комнатам, я восстанавливала связь с принадлежавшими ему вещами, но что-то изменилось. На сей раз что-то было по-другому. Я окинула комнату внимательным взглядом, замечая небольшие различия, появившиеся за те два месяца, что я не была здесь.

На каминной доске над отделанным камнем камином стояла небольшая статуэтка балерины, высотой сантиметров двадцать пять. Она вскинула одну ногу высоко над головой, придерживая ее руками за лодыжку, и стояла на носке второй ноги. Эта вещичка принадлежала моей матери. Мама тоже вставала на цыпочки, прогибалась назад и в точности показывала мне, как балерины выполняют это движение. Мать была танцовщицей в Вегасе, но до этого выступала в балете, классическом и современном. Мне нравилось смотреть на то, как она двигается. Занимаясь уборкой, она вальсировала под музыку, слышную лишь ей одной. Ее черные волосы, спадавшие до талии, темной мантией кружились вокруг нее. В пять лет я считала, что моя мама – самая красивая женщина на свете, и я любила ее больше всех. Моя любовь была явно не к месту, в отличие от статуэтки. На этой каминной доске она занимала почетное место, и как бы мне ни хотелось смахнуть фигурку, чтобы она упала и разбилась, я все же ее не тронула. Если бы мне не хотелось сохранить статуэтку, я бы давно подарила ее кому-нибудь. Иногда воспоминания ранят, даже самые прекрасные.

Развернувшись, я оглядела гостиную. На журнальном столике стояла знакомая мне фотография в рамке. Мэдди. За день до того, как она пошла в колледж. Я бродила за ней по школе, словно потерявший хозяев щенок. Мэдс, с другой стороны, скакала, держа меня за руку и размахивая нашими сжатыми руками. Мы переходили из аудитории в аудиторию, и она рассказывала мне обо всех курсах, на которые записалась, и показывала по программе, что будет на них изучать. Ее радость была невероятно бурной, и я купалась в этом восторге. Именно тогда я отчетливо поняла, что моя девочка, моя младшая сестренка, станет кем-то значительным. Она уже стала. Моя гордость за нее не знала границ. Все дороги были открыты перед Мэдс, и ничто не могло ее удержать.

Следующим пунктом моего путешествия стала кухня. Здесь я обнаружила целый коллаж фотографий, прикрепленных магнитами к холодильнику. Отдельные снимки, которые я сняла с холодильника в своей крошечной квартирке, висели теперь тут. Мэдди, Джинель, папа. А еще я заметила парочку новых. Тех, что я не распечатывала. Уэс и я. Одна с ужина, а еще селфи, которое мы сняли в постели и на котором видны были только наши лица. Их мог повесить сюда только Уэс. Вот оно, начало всего. Я провела пальцем по улыбке Уэса на фото. Такой уверенный, сексуальный, крепко прижимающий меня к себе в кровати. У меня сжалось в груди, и я потерла больное место. Скоро. Скоро он будет дома. Мне надо верить. Довериться пути. Теперь, больше чем когда-либо раньше, мне надо было верить этим словам, вытатуированным у меня на ноге.

П о моей коже прошлась яростная волна жара, облизнув каждый изгиб, пока я не почувствовала, что очутилась в адском пекле. Тяжесть, присоединившаяся к жару, мешала мне пошевелиться. Я попыталась двинуть ногами и обнаружила, что они прижаты к кровати. Чья-то волосатая нога была перекинута через мои бедра. Постойте. Что? Когда мой мозг наконец-то включился, все внутри напряглось. Мое сердце начало колотиться так громко, словно на грудь мне водрузили барабан – я даже начала опасаться, что этот грохот разбудит прикорнувшего у меня за спиной типа. Меня резко бросило в пот, а рецепторы страха врубились на полную мощность.

Как можно медленней я собрала в кучку свои влажные от ужаса конечности и приготовилась к атаке. Стиснув пальцы в кулак, я приготовилась к тому, чтобы ударить локтем, оттолкнуться и перекатиться на бок, примерно так, как нас учили в школе на уроке безопасности при пожаре. Только тогда это звучало как «остановиться», «упасть», «перекатиться». Я мысленно повторяла это, как заклинание. Ударить. Перекатиться. Упасть. В смысле, упасть с кровати и броситься бежать со всех ног.

У меня за спиной раздалось мужское ворчание, и конечности, обвивавшие меня, сжались еще крепче.

– Я практически слышу твои мысли.

Его голос прозвучал хрипло со сна.

П ар наполнил душевую кабинку, когда я встала под струи воды. У Уэса был распылитель, который располагался наверху и посылал вниз теплую воду приятными струйками. Были здесь и два носика с двух сторон, которые подавали воду с большим напором на спину и грудь. Поскольку излюбленным хобби Уэса был серфинг, я не сомневалась, что массаж спины и груди бывал ему необходим после долгого поединка с холодным Тихим океаном.

Уэс вошел в ванную, сбросил пижамные штаны и открыл стеклянную дверь. Я позволила себе блуждать бесстыдным взглядом по его обнаженному телу. Он снял повязку с шеи – по всей задней поверхности, начиная от самой яремной вены, шел шов с множеством крохотных стежков.

Я подошла так близко, как могла, и его эрегированный член уткнулся мне в живот, пока я пыталась рассмотреть поближе его огнестрельную рану. Я осторожно провела рукой по его шее. Все его тело напряглось, но он позволил мне исследовать рану, свободную от повязки.

– Как ты выжил? – спросила я, понимая, что большинство людей, раненных в шею, истекают кровью.

– Джина, – сказал он, как будто это и было ответом на вопрос.

– Прекрати! – хихикнула я ему в шею, когда Уэс стал щупать меня за зад.

Его громкий низкий смех проник мне в самую душу.

Он прорычал, не выпуская из горсти Миа-бампер:

– Не могу! – Он уткнулся носом мне в шею и, играя, прижал меня к колонне. – Ты выглядишь так аппетитно в этой юбке. Черт. Надо было устраивать тебе побольше деловых встреч во время нашего месяца. Этот образ дерзкой библиотекарши тебе очень идет.

Он уперся напряженным членом мне в зад.