Это случилось на Жа, планете джунглей, где зловещего вида маленькие желтые человечки в конце концов нагнали землянина по имени Кирин.

Он наткнулся на них в переулке, на задворках постоялого двора — того самого, в котором звездные бродяги обычно отдыхают между перелетами. Была ветреная ночь сезона дождей. В черных небесах непрерывно сверкали молнии, и девять лун планеты Жа тускло маячили, затянутые густыми испарениями. Тугие струи дождя хлестали по красным джунглям, обступившим расчищенную от леса площадку с выстроенным на ней небольшим торговым космопортом. Потоки воды громыхали по пластиковым крышам домов, складов с товарами, служебных строений и, стекая на землю, превращали узкие, петлявшие между домами улочки в мерцающие реки скользкой грязи.

Кирин пришел в себя от яркого света и еле ощутимой вибрации. Он вместе с другим человеком по-прежнему находился в тамбуре, но люк был герметично закрыт, и, значит, они были в безопасности. Совершенно разбитый, он лежал не в силах шевельнуться и только прислушивался, стараясь уловить глухой звук ударов по наружной обшивке, но в воздухе слышалось лишь монотонное гудение двигателей.

— Черт побери, — сказал он отчетливо. — Может быть, скажешь, что ты там сотворил?

Из стены напротив послышался механический голос:

— Поскольку было очевидно, что вы подверглись нападению и не в состоянии отдавать распоряжения лично, в действие вступила верховная директива «Альфа — 1». — Голос из динамика звучал ровно и приятно. — Цитирую: «В случае возникновения критических ситуаций корабль наделяется правом принимать самостоятельные решения, направленные на защиту…»

— Я это и без тебя знаю! — оборвал голос Кирин, с трудом вставая на ноги и пошатываясь из стороны в сторону. — Говори толком: что ты сделал?

Жа и Пелизон лежат на противоположных концах звездного скопления, которое охватывает несколько сотен светил и известно под названием Звездная Гроздь. Пелизон был маленьким одиноким мирком на краю галактики, расположенным еще дальше, чем созвездие Дракона. Отдав приказ проложить курс на Пелизон, Кирин с головой ушел в изучение плана Башни. Контроль был излишним: корабль знал свое дело.

Его звездолет представлял собой великолепный образец достижений, на которые была способна инженерная мысль старой империи. Спору нет, новая империя тоже начала строить корабли, повсеместно развивались новые технологии, примером чему служил дождевик с водоотталкивающим полем, который он носил на Жа, или тот же лучевой пистолет. Но даже технари с Валдамара не могли создать корабль, хотя бы отдаленно напоминающий корабль Кирина.

Едва ли в сотню ярдов от носа до кончиков стабилизаторов, изящной, обтекаемой формы, невероятно быстроходный, это был лучший звездолет из всех, когда-либо бороздивших ледяной мрак межзвездного вакуума. Корабль был буквально нашпигован всяческим вооружением — как для атаки, так и для отражения агрессии — и для маленького крейсера имел снаряжение выше всяких похвал. Словом, не звездолет, а маленькая крепость — маневренный, стремительный, почти неуязвимый. По команде хозяина он поднялся над запутанными орбитами девяти лун Жа, полыхнул двигателями — и пропал. Пропал, будто его и не било.

Этот корабль отличался не только скоростью и совершеннейшим вооружением, но и тем, что в полете обнаружить его было необычайно трудно, скорее — невозможно. В любой момент вокруг корпуса можно было создать плотное магнитное поле, настолько мощное, что оно отклоняло даже световые лучи, которые как бы обтекали его со всех сторон, в результате чего корабль оставался невидим и для глаз, и для локаторов.

Правда, чтобы обнаружить в космосе корабль, можно было прибегнуть и к иным способам. При одном из них использовалось нейтринное излучение звезд. И снова древние сработали с умом и старанием. Корабль Кирина был оснащен особыми экранами, которые снижали интенсивность излучения тяжелых частиц до ничтожного уровня. Фактически, единственное, что этот корабль не мог утаить от приборов, была его масса. По счастью, лишь боевые звездолеты класса «Омега» были оснащены детекторами массы. Но эти приборы были тяжелы, громоздки и требовали деликатного обращения, к тому же на всю Звездную Гроздь приходилось лишь несколько крейсеров класса «Омега».

В металлических великанах не было ничего живого — один ужас. Кирин уже что-то слышал о них. Механические рабы верно служили правителям Карины, выполняя большую часть повседневной работы в империи. А еще говорили, что кое в кого из стальных автоматов заложили чрезвычайно развитый интеллект, так что они могли говорить и думать совсем как люди. Но металлическая сущность робота давала о себе знать, и их, приближенный к человеческому, интеллект, однако, оставался холодным, лишенным жалости, тепла и прочих, так понятных людям чувств.

Судя по внешнему виду, стальным гигантам было далеко за тысячу. И поражало то, что эти стальные люди выжили, не потеряли способности работать и мыслить, хотя империя, породившая их, вот уже сотни лет как обратилась в пыль. Но дело обстояло именно так. Вне всякого сомнения, современная наука была не способна создать этих металлических демонов. Оставалось признать, что перед ними — выходцы из давно минувших эпох…

— Что будем делать, парень? — Голос Темуджина вздрагивал, он предпринимал мужественные попытки совладать с руками. — Драться?

Искушение было велико, но сопротивляться не имело смысла. Тех было слишком много. Его лучевой пистолет и загадочный хлыст доктора, может быть, и свалят нескольких, но несколько — это еще далеко не все. Кроме того, если бы они даже и отстояли свободу, что толку? Корабль их по-прежнему находится во власти интеллекта, правившего этим нагромождением сверкающей стали, неважно — живой он или металлический. Поэтому сейчас самое разумное — подчиниться силе и заодно попытаться выведать, с какой целью их посадили на эту неведомую планету, кто их враг и каковы его дальнейшие намерения, а уж потом рваться на свободу. Кирин покачал головой:

— Нет, док. Сдаемся без шума.

Камера, куда металлические воины водворили Кирина и доктора Темуджина, была обставлена скорее роскошно, чем с обычным удобством. Глаз всюду натыкался на стены, обшитые панелями из бесценного винного дерева, растущего только на планетах-садах. Пол был выложен в шахматном порядке квадратами зеленого и желтого мрамора, мерцающие ковры ручной работы почти сплошь устилали его. Обшитые шелком диваны располагали к отдыху, а на низких подставках из редких пород деревьев стояли вазы с букетами ярких цветов. С бронзового треножника спиралями поднимался бледно-зеленый дымок, наполняя воздух тонким ароматом. Кирин принюхался и удовлетворенно хмыкнул. Это было изысканное сочетание жженой корицы с маслом белого нарда с Долмента.

— Ничего себе, тюряга! — ухмыльнулся он. Темуджин угрюмо огляделся.

— Знаешь, парень, — совсем не весело пропыхтел он, — здесь может быть полно удобств, но это все-таки — увы! — тюрьма. — Он устало опустился на один из мягких диванов и спрятал в ладонях свое полное красное лицо. — Я не упоминал об этом раньше, но дело в том, что у себя на Тревелоне я не в особом почете у старших братьев Ордена, — нехотя заговорил он. — Собственно, ради искупления грехов мне и доверили эту важную миссию; и если бы я выполнил ее удачно, то получил бы прощение. Увы, все обернулось хуже не придумаешь, задание я провалил, все кончено! О, горе мне, горе!..

Но Кирин только рассмеялся и похлопал толстяка по поникшему плечу:

— Выше голову, док! Наши дела не так уж плохи, а со временем, быть может, переменятся к лучшему. Кто бы здесь ни правил, он запросто мог запихнуть нас в холодное, мрачное подземелье. Из их любезного обращения я заключаю, что он — или они — пекутся о нашем здоровье, иначе зачем эти нежности? Так что, старина, мы еще повоюем!