В мовистком романе «Кладбище в Скулянах» (1974) грань между прошлым и настоящим, фантазиями и явью, жизнью и смертью — размыта. Герой «Кладбища в Скулянах» находит дневники деда и возвращается к страницам нашей истории — войне 1812 года, сражениям с горцами на Кавказе, к ссылке Пушкина в Кишинев.
«Мовизм» — придуманное Катаевым определение, обозначения своего литературного стиля — от французского mauvais — плохой, дурной.
ВАЛЕНТИН КАТАЕВ
Кладбище в Скулянах
Я умер от холеры на берегу реки Прут, в Скулянах, месте историческом. Моя жена Марья Ивановна хлопотала возле меня вместе с несколькими девушками-цыганками, нашими крепостными.
Будучи по природе и по воспитанию женщиной расчетливой, Марья Ивановна в этом случае не пожалела лучших простынь из тонкого голландского полотна, с крупными метками, собственноручно вышитыми ею гладью. Из этих простынь она смастерила нечто вроде стеганого одеяла, насыпав в него раскаленной пшеницы.
Я чувствовал тяжесть этого покрывала, но мое холодеющее тело уже не ощущало ожогов, из чего я понял, что пришла смерть.
Марья Ивановна, имевшая привычку по всякому пустяку ломать руки и восклицать «о майн гот!», на сей раз проявила особую, молчаливую сдержанность. С педантической энергией она исполнила все предписания военного лекаря, присланного моим другом, командиром прутского полубатальона карантинной стражи, а также советы, вычитанные в домашнем лечебнике, потрепанной книге чуть ли не петровских времен, оставшейся в наследство от моих предков.
ОБЛИКИ ВРЕМЕНИ
Перед нами новое, необычное по своему жанру произведение Валентина Катаева «Кладбище в Скулянах». В основе его — дневники двух офицеров русской армии прошлого века, деда и прадеда писателя.
Чем же заинтересовали В. Катаева мемуары его предков? Что нашел он в их безыскусных записях?
«Семейственные воспоминания дворянства должны быть историческими воспоминаниями народа». Эти слова Пушкина, которые приводит автор, характеризуют не столько записки самих Бачеев — капитана Елисея Алексеевича и генерала Ивана Елисеевича, — сколько задачу, поставленную писателем. Главное для него: показать движение и осуществление истории через жизнь и судьбу этих людей, раскрыть ту историческую преемственность, что связывает участников русско-турецких кампаний и Отечественной войны 1812 года с их потомком — прапорщиком в первую мировую войну, командиром красной батареи в гражданскую и военным корреспондентом в Великую Отечественную.
Эта преемственность воспринимается и понимается В. Катаевым не только как историческая, но и как генетическая. Писателя пронзает ощущение неотделимости его бытия от бытия его предков, взаимопроникновения их существований, словно бы правнук уже был в прадеде, а прадед претворился в правнука. Отсюда и столь необычные описания похорон, данные от лица и через восприятие уже умерших, но неостановимо продолжающих мыслить и чувствовать людей.
На первый взгляд может показаться, что от этих сцен веет мистикой. Но, вчитавшись в них повнимательней, начинаешь догадываться, что это не мистика, а художественный прием, подчеркивающий достоверность изображаемых событий. Более того, этот прием по-своему раскрывает традиционную идею человеческого бессмертия: как бы стирая грань между рождением и смертью, он включает индивидуальную жизнь в бесконечную цепь поколений, продолжающих дело предков. В этом и состоит смысл авторских рассуждений о «странном нечеловеческом сознании», в котором заключено «нескончаемое прошлое, настоящее и нескончаемое будущее», и о том, что человеческое существование не имеет ни начала, ни конца.
