В Каире был праздник. Египтяне вышли на улицы, радуясь выходному дню. Шла война с Израилем, но в арабской столице не было военных объектов, линия фронта пролегала по Суэцкому каналу, далеко от Каира. Люди не боялись. Неожиданно в небе над египетской столицей появились четыре израильских «Фантома» (made in USA) — страшные сверхзвуковые самолёты. Это был ад. В Каире, объятом пламенем, погибли 400 мирных жителей. Майор русской армии, вологжанин Клавдий Соколов вспоминает об этом, как о самом страшном эпизоде своей службы в Египте. Потом «Фантомы» бомбили аэродром. Били именно по русским, по нашим военным объектам. А кто бомбил? Самолёты штатовского производства, за штурвалами которых сидели американские лётчики, уже имевшие опыт бомбардировок мирного населения Вьетнама. Так с кем же воевали русские? С Израилем? С Америкой!

Русские пришли в Египет для того, чтобы защищать свою родину на дальних подступах. Мы не нападали. Мы только сдерживали израильско–американскую агрессию. В 1970 году русские войска прикрывали Каир, Александрию, Асуанский гидроузел и … Россию.

Наши танкисты, ракетчики, лётчики не позволяли войне разрастаться. Нам не нужна была оккупация Египта, мы всего лишь пытались предотвратить натовскую оккупацию. Если бы натовцы добились успеха, они нанесли бы прямой удар по России. Египет — ключ к Средиземноморью. Обладание этим ключом было исключительно важно для советской сверхдержавы.

Спрашиваю у Клавдия Алексеевича: «Один исследователь сказал, что события 1970 года можно с полным правом назвать русско–израильской войной. Так ли это?» Офицер отвечает: «Это чушь. Если бы мы действительно воевали против Израиля, через несколько дней советский флаг развевался бы над Тель — Авивом. Но наша армия не была агрессором. Мы всего лишь играли сдерживающую роль. Воевали арабы».

Капитан ВВС Соколов прибыл в Египет на авиационную базу Эль — Мансура 29 декабря 1969 года. Он был военным советником, обучавшим арабских лётчиков летать на «МИГ‑21», управлял с земли воздушным боем.

База находилась в 50 километрах от Суэцкого канала, где проходила линия фронта. Он покинул Египет в 1972 году. Два года непрерывных боёв!

Ох и не легко было иметь таких подсоветных, как арабские лётчики! Это были в большинстве своём представители богатых семей — упрямые, самолюбивые. Иногда у Соколова возникало ощущение, что советовать арабам без толку. Была ситуация, когда израильский вертолёт зависал на высоте двух километров, координируя воздушные налёты на арабские позиции. Сбить его было очень трудно. Русский советник придумал необычный профессиональный ход. Тренировка увенчалась успехом, но арабы не воспользовались этим манёвром — сами умные.

По мнению Соколова, израильтяне воевали эффективнее, потому что были хитрее. Атаковали на большой высоте. Горячие, увлекающиеся арабы гордо взмывали на эту высоту, и руководить воздушным боем с земли было уже невозможно. В заоблачных высотах египетские самолёты вспыхивали факелами…

Сегодняшний президент Египта Мубарек был тогда начальником штаба египетских ВВС. Очень умный, непростой человек, норовивший всё сделать по–своему, без оглядки на русских советников.

Египетские руководители говорили: «США щедро снабжает Израиль оружием. Долг Советского Союза — организовать такие же поставки арабам». Долг?! Интересно, когда это мы успели так сильно задолжать египтянам? У русского солдата есть только один долг: защищать Россию, даже если это за тысячи километров от наших границ. Зачем нам было воевать с Израилем? На фронтах третьей мировой мы воевали с Североатлантическим блоком, который мечтал уничтожить нашу страну. Русские воевали геройски.

Спрашиваю у Клавдия Алексеевича: «А за что вы получили орден Красной Звезды?» Офицер отвечает совершенно просто: «Руководил воздушным боем. Мы сбили самолёт «Мираж» французского производства. Да и вообще мы чуть ли не каждый день «спускали» по парочке вражеских самолётов «с небес на землю». «Фантомы» и «Миражи» приземлялись в виде горящих обломков. Мы сбивали самолёты, каждый из которых по силе удара равнялся десятку «Юнкерсов». Меня вызвали в штаб и, наградив Красной Звездой, присвоили звание майора».

Чудовищное перенапряжение боевых дежурств дополнялось изнурительным зноем. Страшен ветер пустыни — хамсин. Он дует 50 дней, взмывая тучи песка и мелких острых камушков. Ядовитые скорпионы и фаланги заполняли всё кругом.

В августе 1970 года Израиль подписал перемирие, отказавшись от налётов на Египет. Израильские ВВС перестали летать над Суэцким каналом. Русские в очередной раз выиграли войну с воздушными силами Запада. Но… умер великий вождь египетского народа Абдель Насер. Новый египетский президент Анвар Садат предал русских за американскую чечевичную похлёбку. Рассказывать об этом не хочется. Садат получил пулю от своих. От египтян. А ведь давно ли ещё, с 1969 года, сотни русских советников помогали египтянам восстанавливать армию, разгромленную Израилем в 1967 году. И среди них — русский офицер из Вологды Клавдий Соколов.

До Египта Клавдий Алексеевич участвовал в подавлении чехословацкого мятежа. Он вспоминает о том, что по отношению к чехам русские деликатничали, может быть, даже больше, чем надо. Чехи порой откровенно глумились: нет того, что вам надо. Потом приходили танки ГДР. Немцы, не склонные к полемике, просто наводили орудийные стволы на чешские дома — и всё, что надо, тут же появлялось.

В Египте, как вспоминает Соколов, было нечто подобное. Арабы уважают только безжалостную власть. Но мы не командовали арабами, мы только давали оружие и советы. Египтяне быстро поняли, что с ними обращаются по–доброму, уважительно и … начали хамить: «Оружие давай, а свои советы можешь оставить при себе».

Англичане, когда оккупировали Египет, объяснялись в основном при помощи палочных ударов. Англичане были господами. Русские были друзьями. Господ боятся, друзей — предают.

Горькая русская судьба… Мы были вынуждены контролировать полмира. У нас просто не было другого выхода. Иначе Россию раздавили бы. Но мы никогда не были колонизаторами, угнетателями. Мы жгли «Фантомы», «Миражи» и прочую призрачную нечисть. Порою стоило бы и «союзников» профилактически мордовать. Но это чуждо русскому национальному характеру. Даже когда мы вводили танки, и то предпочитали не стрелять.

Жёны русских советников жили в Каире — это относительно безопасно. Жена майора Соколова сразу сказала: «Я буду жить с тобой в Эль — Мансуре». Она прекрасно понимала, как опасно жить на территории авиационной базы, которая периодически подвергалась налётам с воздуха. Но Лидия Петровна была женой русского офицера. Сослуживцы Соколова даже прозвали её «декабристкой», испытывая искреннее уважение к храброй русской женщине.

В небе над Южной Атлантикой ревели двигатели советского самолёта–разведчика, который вылетел на задание с аэродрома в Федотове под Вологдой. Позади был кубинский аэродром Хосе Марти, потом ангольский в Луанде. Цель — остров Святой Елены. Маленький клочок суши, прославленный громким падением Наполеона. Символ неизбежно трагического финала любых претензий на мировое господство. Сейчас здесь база НАТО — ещё одного такого претендента. Вологодские лётчики имеют задание её сфотографировать. Но раз за разом их преследует какая–то погодная мистика — в самый солнечный день над Святой Еленой висит облако, скрывающее остров от объективов. Что за неведомые природные силы сберегают наполеоновский «штрафной изолятор»? Во время этих полётов было над чем задуматься.

Об этом рассказал Александр Иванович Десятов, служивший в Отдельном дальноразведывательном авиационном полку ВВС Северного флота. Майор Десятов с 1966 по 1989 год, взлетая с аэродрома в Федотове, бороздил небо над Атлантикой. Полк был уникальный, таких на весь Советский Союз имелось всего два, второй — на Дальнем Востоке. Каждый из этих полков контролировал фактически по половине планеты. Федотовские разведчики летали ещё и над Индийским океаном. Сейчас об этом приходится говорить в прошедшем времени — в 1993 году полк прекратил своё существование. Самолёты–разведечики, на которых летал Десятов (ТУ‑95 РЦ), сняли с вооружения и отправили на слом…

Они летали в Атлантику над нейтральными водами, через север, вдоль Гренландии. Как правило, — по два самолёта, в каждом из которых экипаж — 12 человек. Их основными объектами было всё, что плывёт. Лётчики проводили локационную и радиоразведку, в случае необходимости снижались, и начинали «фоторасстрел» цели. Однажды экипажу, в котором летал майор Десятов, удалось засечь новейший штатовский авианосец на ходовых испытаниях. Характеристики этого корабля были секретом даже для партнеров по НАТО, но в советском Генеральном штабе о нём немало узнали с первого же выхода в море. Федотовскими воздушными разведчиками выявлялись крупные корабельные группировки вероятного противника, новые образцы вооружения иностранных флотов. Самой главной задачей было изучение возможностей скрытого выхода сколько–нибудь значительных натовских сил в районы боевых действий.

Александр Иванович много раз бывал на Кубе и в Анголе. Сейчас мы с ним размышляем о том, что нашим военным вообще понадобилось в этих безнадёжно далёких от России странах? Тогда офицер не ставил перед собой таких вопросов, он просто выполнял приказы. А сейчас… На наших глазах НАТО подмяло под себя весь мир, уже не скрывая своих претензий на мировую гегемонию. В своё время этим планам мирового господства могла противостоять только советская сверхдержава. И ещё как противостояла. Благодаря своим друзьям. Конечно, иных кремлёвских старичков более всего волновала прекраснодушная иллюзия расширения соцлагеря, но в этом был и другой смысл. Для того чтобы не позволить превратить Россию в коврик для вытирания американских ботинок, нужны были опорные базы по всему миру — порты, аэродромы.

На аэродроме Хосе Марти под Гаваной заходит на посадку большой самолёт–разведчик. Едва машина останавливается, как через открытый люк вывешивается флаг СССР. Лётчики выходят не сразу. Из рабочих комбинезонов они переодеваются в парадную форму советских военных моряков. Блеск золотых погон отражает военную мощь мировой сверхдержавы. Кубинцы должны чувствовать, с кем имеют дело. Кубинцы чувствуют — к ним прилетели могучие русские друзья из–за океана.

Александр Десятов вспоминает о том, с каким искренним дружелюбием встречали их кубинские военные на аэродроме. Потом — официальный, но столь же тёплый приём в Центральном доме кубинской армии. Позади 17 часов перелёта Федотово — Хосе Марти. Лётчиков ждёт отдых на море… под ногами плавают аквариумные рыбки — маленькое чудо для северного человека. На гаванском пляже море тёплое и ласковое.

Когда по дороге сюда они отслеживали авианосцы в Северной Атлантике, море было врагом. Температура воды — 4 градуса. В случае аварии — катапультироваться, значит, продлить свою жизнь на пять минут: больше в ледяной воде человек не живёт. Однажды отключился двигатель, ситуация была довольно рискованной…

Иногда в Гаване наши офицеры ходили в ресторан. Конечно же, за счёт кубинцев. Откуда у русского военного лётчика валюта? Индустрия отдыха здесь отлажена. Для наших — это было ещё одно чудо. Среди радостных улыбок кубинских офицеров вспоминались зловещие ухмылки натовских ястребов…

Пока наши воздушные разведчики «охотились» за кораблями противника, на них самих открывали охоту вражеские самолёты. Натовскому лётчику платили за каждый перехват советского разведчика. Впрочем, перехват заключался лишь в том, чтобы обнаружить наш самолёт и сообщить его координаты. Для натовцев это была своего рода тренировка — такая встреча в военное время означала бы, что советский разведчик сбит. Ведь ТУ‑95 РЦ были оснащены лишь шестью пушками, а у натовских перехватчиков чаще всего под брюхом висели ракеты.

Впервые федотовский самолёт–разведчик приземлился в Луанде в 1977 году. За последующие 13 лет с ангольского аэродрома самолёты полка выполнили 330 разведывательных полётов над Южной Атлантикой. Основываясь на информации, полученной нашими лётчиками, советское правительство принимало важнейшие военные и дипломатические решения. Чего стоила только воздушная разведка в 1982 году крупной корабельной группировки ВМС Великобритании, которая развёртывалась в районе Фолклендских островов.

Впрочем, Ангола вспоминается майору Десятову совершенно иначе, чем Куба. Здесь был другой мир, чужой и непонятный. Вообще эта африканская страна долгое время оставалась для советских людей тайной за семью печатями. О её богатствах (нефть, золото, алмазы) ходили легенды, а столица Анголы Луанда на открытках выглядела сказочным городом — ещё один кусочек колониального рая. Он очень быстро превратился в ад, стоило только прогнать колонизаторов. Ангола получила независимость от Португалии в 1974 году, а лет через пять это была уже совершенно разорённая страна. Раньше португальцы выжимали из негров все соки, но зато полностью обслуживали всю инфраструктуру. Ангольцы, ничего не умевшие делать сами, очень дорого заплатили за свободу.

Десятов достаточно насмотрелся на разруху: высотные здания с неработающими лифтами, груды брошенной автотехники. Если у новейшего автомобиля не заводился двигатель, его просто относили на свалку, хотя там могла быть поломка, устранимая за минуту, но они даже не пытались открыть капот. Наши питались только тем, что привозилось из СССР. Из ангольских магазинов сначала исчезли все продукты, а потом и сами магазины исчезли за ненадобностью.

Что касается социализма, то даже правители Анголы имели о нём очень смутное представление. Им было не до «построения справедливого общества». Отношение этой страны к Советскому Союзу было похоже на поведение расшалившейся девчонки, которая сначала убежала от противных взрослых, а теперь хныкала: кто–то ведь должен её кормить.

Наши прекрасно всё это понимали, но положение сверхдержавы обязывало: порт и аэродром в Луанде, отданные на откуп советским военным, позволяли им контролировать всю Южную Атлантику. Самолёты со звёздами на крыльях разрезали небо над натовскими базами, перекрывая маршруты следования американских кораблей, рушили западные планы ползучего завоевания планеты.

Александр Иванович достаёт старый фотоальбом: на снимках множество самых разнообразных натовских самолётов. Это те, которым удалось перехватить ТУ‑95: фото «на память о тёплой встрече» над нейтральными водами. Мощные фюзеляжи истребителей потенциального противника очень наглядно поясняют цель советского вооружённого присутствия в таких странах, как Куба и Ангола. Но мы ещё долго не узнаем всей правды о тех неведомых войнах.

Майор Десятов вспомнил о том, что в Гаване после Карибского кризиса появилось целое русское кладбище. Почти как в песне у Малинина, только про другую страну: «Влажные плиты травой зарастают, русские буквы — кубинский погост». Впрочем, на некоторых плитах вообще не было никаких букв: герои, здесь погребённые, выполняли задания настолько секретные, что их фамилии остерегались выбивать на могильном камне даже без указания должности и ведомства. Придёт ли время, когда мы узнаем об их безвестных подвигах?

«21 сентября 1987 года — день моего рождения, очевидно, останется в памяти навсегда. Мы отдавали последние почести погибшим русским офицерам–специалистам, провожали в Москву их тела. Погибли двое: прапорщик и капитан. Согласно воинской традиции, гроб с прапорщиком должен был нести лейтенант, а гроб с капитаном — майор. И эта горькая участь досталась мне», — вспоминает майор Куликов. Тела наших военных два месяца пролежали зарытыми в песке ливийской пустыни. Провожали их в открытых гробах. Тление их совершенно не тронуло, только лица высохли и пожелтели. Высохшие лица выглядели куда более зловеще, чем разлагающиеся трупы.

Ливия — благодатнейшая страна. Снаружи она омывается ласковым Средиземным морем, а изнутри — высококачественной нефтью — около трех процентов мировых запасов. А США давно уже придумали такую штуку: если страна богата нефтью и не хочет отдавать ее за бесценок, значит, она пособник мирового терроризма.

В условиях экономической блокады со стороны западного мира ливийский лидер Муамар Каддафи был просто вынужден обратиться за помощью к Советскому Союзу. Нужны были военная техника и, соответственно, военные техники–специалисты.

Владимир Николаевич Куликов стал одним из них. В 1985 году он служил в Сибирском военном округе начальником пункта управления радиоэлектронной борьбы. Из Генштаба поступила разнарядка: подобрать двух специалистов для отправки в Ливию. Начались проверки и комиссии, перемежавшиеся длительными паузами и вот, наконец, в мае 1988 года его отозвали из отпуска, предложили сдать должность в один день и направили в распоряжение 10‑го Главного управления Генерального штаба Вооруженных Сил. К слову сказать, «десятка» — хитрое управление. Формально оно осуществляло поставки вооружений за рубеж, всем, кто «боролся за свободу и независимость», готовило командиров для «национально–освободительных движений», направляло военных специалистов в страны Африки, Азии, Латинской Америки. Но «десятка» занималась не только этим. В недрах Генштаба существовало второе главное управление, деятельность которого была покрыта плотным мраком. Это военная разведка, ГРУ. Могущественное ГРУ в силу специфичности своих функций не могло чаще всего действовать от собственного лица. Для прикрытия своих заданий ГРУ использовало разные организации, в том числе и «десятку». Так что, если «десятка» командировала офицера, так это еще неведомо, кто его командировал на самом деле.

К вопросам, связанным с военной разведкой, мы еще вернемся, а пока… Пока майор Куликов в составе группы из 14 человек в недрах «десятки» спешно, за 10 дней входил в курс ливийских условий, хотя для этого требовалось несколько лет. Потом новоиспеченных «африканистов» переодели в казенную гражданскую одежду. Костюмчики были шикарные, импортные, похожих наши офицеры в Союзе и близко не видели. Чудеса, одним словом, начинались. 27 марта 1987 года они прибыли в Ливию.

Майор Куликов работал при центральной радиомастерской управления радиоэлектронной борьбы Ливии. Занимался ремонтом, обслуживанием техники, обучением ливийцев. Ездил в командировки по всей Ливии, обслуживал разведцентры, размещенные в оазисах или вдоль границ.

Однажды после командировки в Бенгази наши специалисты уже сидели в аэропорту, дожидаясь возвращения в Триполи. Однако старший группы специалистов передал по телефону: «Поступила просьба срочно выехать в оазис Эль — Куффа, отремонтировать радиопередатчик». Их посадили в немецкий «Фокке–вульф» — и туда. Поселили на самой вершине, в древней турецкой крепости. Посмотрели передатчик, заказали по телефону нужные детали, ночью можно было отдохнуть.

Русские и ливийцы зарезали барашка, собрали ужин: хлеб, овощи, приправы. Майор Куликов попросил ливийского лейтенанта подать ему острейшей приправы. Ливиец решил подшутить над русским: «Сможешь съесть целую ложку этого?» Майор только внутренне усмехнулся. Вряд ли этот лейтенантик знает, как по–настоящему обжигает горло неразбавленный спирт, который они пили в Сибири. Русский майор предложил ливийцу: «Давай на спор: кто не сможет съесть целую ложку приправы, тот мяса есть не будет». Владимир Николаевич задержал дыхание по всем правилам и заглотил–таки ложку огненной пасты, хотя и слезу вышибло. Ливиец не смог. Нет, действительно, арабы не знают, что такое неразбавленный русский спирт. Лейтенант чувствовал себя опозоренным, он убежал из компании. Так и не поел мяса. Никогда не поел. Вскоре лейтенант погиб.

Ночью майора Куликова позвал к телефону его начальник из Триполи: «Немедленно прими все усилия, чтобы выехать из оазиса». Намек был прозрачен. С часу на час начнется заваруха. Русские об этом узнали, но ливийскую сторону не предупредили, только сообщили по телефону своему специалисту. (Советско–ливийская дружба носила весьма условный и довольно специфичный характер). Но Куликов при всем желании не мог отсюда выбраться самостоятельно. Советская разведка не ошиблась. Вскоре со стороны Судана поперла группировка в несколько тысяч штыков (В Судане базировалась оппозиция Каддафи). Нападавшие все ближе и ближе пробивались к вершине горы, где в крепости расположились русские и ливийцы. Куликов хорошо видел в бинокль атаковавших негров. Падение крепости и неминуемая смерть были, казалось, в двух шагах. Но… рассвело. Подоспели Ми‑24 с системами залпового огня. Ракетные удары по суданцам были страшны. Песок в пустыне плавился и застывал монолитными глыбами.

Держу в руках высшую ливийскую награду: «Орден революции 1 сентября 1 степени». Простенький кружок желтого металла на зеленой ленточке. Ни платиновых вставок, ни бриллиантов. Аскетизм революционных наград. Но в условиях непрерывной революции такая награда может стоить больше, чем пригоршня алмазов. Майор Владимир Куликов был награжден высшим ливийским орденом «3а личный вклад в дело укрепления советско–ливийского военно–технического сотрудничества». Смотрю на наградной диплом и удивляюсь: «А где же печать?» Куликов улыбается: «Я о том же ливийцев спросил, так они на меня руками замахали: «Какая может быть печать, если стоит личная подпись Каддафи! Собственноручная! На наших дипломах факсимильные подписи ставят, и то про печать не вспоминают!» Да… Личный автограф Каддафи есть, конечно, не у каждого…

В 1987 году случилось очередное обострение военных действий с Чадом. Собрали русских специалистов, поставили задачу: за четыре дня создать новый разведцентр. Английский специалист в таком жестком авральном режиме отказался работать: «Я выполняю обязанности только в пределах контракта». А русские… На то они и русские С трудом, но очень быстро собрали все необходимое оборудование, работали день и ночь, разведцентр был готов в срок.

Ливийцы готовили крупное наступление на Чад, по границе с которым проходила горная гряда. Эта территория имела большое стратегическое значение: ни одна армия не будет чувствовать себя спокойно, когда непосредственно над границей нависает крупный горный массив. Не говоря уже о том, что эта земля была богата алмазами и нефтью. Ливийцы долго и безуспешно штурмовали эту позицию Чада. Положили несколько тысяч человек — все без толку. Советская сторона не раз предлагала пустить туда наш самолет–разведчик, так, чтобы изучить район боевых действий во всех деталях. Ливийцы не соглашались, не доверяли русским (и правильно, кстати, делали: интересы двух сторон далеко не всегда и не во всем совпадали).

Наконец, ливийцы дали согласие на полет русского разведчика. На основе полученной аэрофотосъемки и другой собранной информации майор Куликов с товарищами подготовили наглядный макет местности, с которым потом работал сам Каддафи. Наступательная операция имела ошеломляющий успех. Ливийцы «оторвали» у Чада 400 километров территории. Погибло всего 28 человек.

Вот тогда–то Каддафи и наградил нашего майора орденом. И все–таки у наших в Ливии была «своя игра». Если своенравный, не желающий никому подчиняться Муамар затевал нечто противоречащее глобальным интересам СССР… с ним, конечно, никто не спорил. Мы просто ломали его планы, причем так виртуозно, что многомудрый Каддафи даже и понять не мог, что случилось.

В 1986 году США бомбили Триполи. Советские специалисты, ставшие свидетелями бомбардировок, рассказывали: «Бомбили по ночам, зрелище было захватывающим. Ливийцы отвечали из всех видов зенитного оружия. Американцы наносили высокоточные удары и наших это не затрагивало, но вот однажды ливийцы сбили штатовский самолет, который, падая, сбросил весь боекомплект, упавший на бывшее здание французского посольства — от него камня на камне не осталось. Французы только что успели выехать. Потом русских водили на экскурсии, показывая следы американского варварства».

За что же американцы столь немилосердно отнеслись к этой благодатной стране? Штаты до сих пор числят Ливию среди «стран–изгоев». На самом деле все цинично и просто. Все до единой «страны–изгои», обвиняющиеся в пособничестве мировому терроризму, обладают значительными запасами нефти и пытаются проводить политику, независимую от США. Схема безотказно действует до сего дня: если в стране есть нефть и если эта страна не позволяет Штатам безнаказанно вытирать о себя ноги, значит, это страна–террорист.

Американцы поставили ливийцам в вину самолет, сбитый над Шотландией, хотя и по сей день не доказано, что это сделали именно ливийцы. Американцев злила дружба Каддафи с Арафатом? Но майор Куликов вспоминает, например, о том, что простые ливийцы относились к палестинцам очень пренебрежительно: «Это предатели, пыль». Ни о какой ливийско–палестинской дружбе явно и речи быть не могло.

Американцы обвиняли ливийцев в производстве химического оружия в горах на фармацевтической фабрике. В. Н.Куликов вспоминает о том, что был на этой фабрике, видел, как она охраняется. Ворота лениво открывал дедушка в шлепанцах. А ведь ливийцы умели очень жестко охранять свои секретные объекты. Был такой случай. Сидит ливийский сержант у шлагбаума на табурете с автоматом на коленях. Несется автомобиль первого секретаря советского посольства. Сержант делает знак остановиться. Реакции никакой. Тогда ливиец спокойно, не вставая с табурета, дает короткую очередь на поражение. Секретарь погиб, наши шума не поднимали. Быстро в гроб и в Союз.

Так что ливийцы умели очень серьезно нести караульную службу, ни перед чем не останавливаясь. Майор Куликов по множеству деталей, характеризующих режим, сделал вывод: здесь нет секретного объекта. А между тем американцы, утверждали, что Ливия производит секретное химическое оружие, и по этому поводу целый год грозились наносить ракетно–бомбовые удары. Куликов вспоминает: каждый раз, когда взлетали американские самолеты, мы выключали свет, предполагали, что будут бомбить.

Американские санкции по отношению к Ливии значительно ухудшали жизнь в этой довольно богатой стране (санкции частично были отменены только в 2004 году). Американцы перехватывали танкеры с нефтью и вообще гадили как могли — платили за непокорность. Товаров в магазинах Триполи было мало, и все–таки по сравнению с СССР жизнь в Ливии была настоящим земным раем.

Советские специалисты рвались на службу сюда. Прибывавшие с семьями служили по три года, без семей — по два. Достаточно сказать, что ливийский сержант получал здесь такое же жалованье, как и советский офицер.

Нищих в Ливии не было и быть не могло. Ежегодно каждый гражданин этой страны, включая новорожденных, получал на свой личный счет 7 тысяч долларов. Это природная рента, которая выплачивалась независимо оттого, кто где работает. Просто государство делило часть доходов от продажи нефти между своими гражданами. По телевизору постоянно показывали, как представительные органы власти распределяют средства. Такова ливийская джамахерия — народовластие.

Майор Куликов служил с одним ливийским капитаном, который искренне не знал, на что тратить деньги. Капитану государство выделило участок для разведения верблюдов, но на этой земле нашли нефть. Ливиец разом стал богачом, купил сеть автозаправок по всему побережью, на службу ходил лишь от скуки.

Были, конечно, офицеры и победнее. Некоторым из них государство предоставило бесплатные квартиры. В одной из них и жил майор Ермаков — четырехкомнатная, со всеми удобствами, обстановка — евростандарт.

В октябре 1973 года в Дамаске, столице Сирии, приземлился гражданский самолёт из Советского Союза. Из него вышли человек тридцать подтянутых мужчин в гражданской одежде. Впрочем, опытный взгляд сразу бы определил в них офицеров. Так оно и было. Из Закавказья в спецкомандировку прибыла группа военных авиационных техников. Спускаясь по трапу самолёта, они всё ещё не знали, зачем их послали сюда. Но они уже видели свежие дымящиеся бомбовые воронки на полосе. Здесь только что «отработали» израильские «Фантомы».

Наши сразу вспомнили о том, что их самолёт вылетел из Советского Союза с задержкой, соответственно, и сюда прибыли позже. По графику они должны приземлиться в Дамаске именно тогда, когда здесь появились «Фантомы». Похоже, что израильские бомбы предназначались для них. Позднее наши офицеры ещё не раз убеждались в том, как хорошо работает израильская разведка.

Майор Сергей Евсичев, рассказав о своём невесёлом прибытии в Сирию, вспоминает про другой налёт «Фантомов»:

— Когда мы уже работали на авиабазе в Алеппо, в ста километрах от Дамаска, налёты израильских ВВС были постоянными. Однажды из Союза к нам прибыли два транспортника АН‑12, каждый из них свободно вмещал в своём «брюхе» по МиГу, экипаж АН‑12 — 6 человек. Не успели эти самолёты приземлиться, как тут же в небе появились «Фантомы». АНы сгорели у нас на глазах прямо на полосе вместе с экипажами. За считанные минуты погибло 12 русских лётчиков. Во время налётов «Фантомы» работали в основном по АН‑12 и по полосе. Нас тоже не обходили вниманием. На базу сыпались шариковые бомбы, предназначенные для поражения живой силы противника.

Чем же были так страшны для израильтян советские офицеры той группы, что на них развязали настоящую охоту? Задача перед ними была поставлена уже по прилёту в Дамаск: сборка самолётов МиГ‑21, которые разобранными привозили из Союза, тут же ставили на вооружение сирийских ВВС, и бросали в бой. Сергей Сергеевич был тогда молодым лейтенантом, всего год назад закончил военное училище. Предложили поехать в спецкомандировку, переодели в гражданскую форму и … под бомбы.

Спрашиваю офицера:

Шестого октября Египет и Сирия нанесли по Израилю одновременный массированный удар: египтяне на юге форсировали Суэцкий канал и начали утюжить Синайский полуостров, сирийцы на севере ударили по Голанским высотам. Так началась война, которую в Израиле называют «Войной Судного дня». 6 октября — йомкипур — еврейский Судный день.

Целью, которую ставили перед собой арабы в этой войне, было освобождение территорий, захваченных Израилем в 1967 году. Шансы на успех были немалыми. Достаточно сказать, что сирийцы на Голанских высотах сосредоточили против Израиля полторы тысячи танков и тысячу орудий. Противостоящие им израильские силы имели всего 170 танков и 60 стволов артиллерии. Чудовищное количество техники, брошенной в бой, совершенно не соответствует нашим представлениям о «локальных войнах» как о столкновениях партизанских отрядиков. Такое сражение даже в ходе второй мировой войны считалось бы крупнейшим. Численность нападавших армий Египта и Сирии равнялась численности всех вооружённых сил НАТО в Европе.

Чуть ли не десятикратное превосходство арабских армий над израильской, да плюс ещё эффект неожиданности первоначально приносили арабам заметные успехи. Но… Уже через 4 дня войны, 10 октября, на Голанских высотах не осталось ни одного сирийского танка, способного вести бой. Из полуторатысячной армады! Мужество и профессионализм израильских солдат не могут не вызывать восхищения.

Израильтяне перешли в контрнаступление, они находились уже в 18 милях от сирийской столицы. Тогда в бой вступили дипломаты. Посол СССР в США Анатолий Добрынин довёл да сведенья госсекретаря США Генри Киссинджера прямую угрозу: «Советские десантные части готовы к обороне Дамаска».

Тем временем у берегов Израиля и Сирии творилось что–то невообразимое. Дополнительные части ВМФ США спешно усиливали 6-ой американский флот. Советские военные корабли занимали оборону в сирийских портах. Русские моряки готовы были в любую минуту вступить в бой непосредственно с американцами. Одна случайно выпущенная ракета, одно неосторожно оброненное дипломатом слово — и сверхдержавы, отодвинув в сторону арабов и евреев, сцепились бы в смертельной схватке.

Русские явно не толкали арабов на войну с Израилем. Мой собеседник майор Евсичев вспоминает о том, как наши лётчики обучали сирийских уже в ходе войны: «Учить сирийцев приходилось буквально на ходу, времени на это совершенно не было. Едва только они были способны держать строй, как их тут же бросали в бой». Отсюда вывод: если бы русские готовили нападение Сирии на Израиль, так уж, очевидно, и пилотов подготовили бы заранее. Сирийцы ввязались в военную авантюру, нас не спросив. Мы вынуждены были начать помощь, когда их учить–то было уже поздно. В итоге советские МиГи с беспомощными сирийскими пилотами горели в небе один за другим. Сирия и Египет потеряли в этой войне 514 самолётов, Израиль всего 102. А ведь 21-ый МиГ по многим характеристикам превосходит 4-ый «Фантом».

Участие советских пилотов в боевых действиях вообще не предполагалось, но, как вспоминает Сергей Сергеевич, когда арабам становилось особенно туго, в бой вступали наши лётчики. Им было запрещено говорить в эфире по–русски. На иврите, что ли, им было говорить? Воистину, страшнее арабской безалаберности только советская «секретность». В критические моменты боя в эфире всё равно отчётливо звучал русский мат.

Эта же «секретность» подставила под шариковые бомбы головы наших авиатехников. Ведь они работали в гражданской одежде на авиабазе под сирийским флагом. Бомбить советский флаг израильтяне вряд ли решились бы.

Не улучшала положение и фантастическая арабская лень. С. С. Евсичев вспоминает, что сирийцев на авиабазе приходилось буквально заставлять работать. А ведь это была их война, опасность угрожала их родине, но жизнерадостные сирийцы не переставали веселиться и приговаривать: «Русские помогут».

Наступление Сирии и Египта провалилось, но русские спасли их от полного разгрома, Израиль остался без новых завоеваний. Всех офицеров группы, в которой работал лейтенант Евсичев, представили к правительственным наградам. Евсичева — к ордену Красной звезды. Только представление уже третий десяток лет лежит нерассмотренное. Ох, Россия–мать…

В Судане С. С. Евсичев работал консультантом. Основные задачи: подготовка самолётов к вылету, обучение личного состава. Просто жить в этой африканской стране для северного человека — это уже подвиг. Летом вполне обычной температурой была +60

о

в тени. Даже зимой температура никогда не отпускалась ниже 20–25

о

. Начиная работать в пять утра, в полдень работу уже заканчивали, к раскаленной обшивке самолёта невозможно было прикоснуться. Вода из крана текла только горячая, её приходилось прогонять, чтобы руки не обжигала. Аппетита на жаре не было никакого, многие русские офицеры начинали болеть.

Жили наши в столице Судана Хартуме. Город стоит на великой реке Нил, только «сбегать на речку» в нашем понимании было невозможно. Купаться русским строго запретили после того, как один из них, искупавшись, умер. В реке нашли палочку. А вот рыбалка на Ниле была отменная. Только караси были червивые, со всякими паразитами. Ловили больше скатов. Рыба не наша, с сюрпризом, била рыбака электрическим током. Ската нельзя было брать в руки, пока не убьёшь. Что здесь вообще можно брать в руки? Сергей Сергеевич прослужил в Судане два года, с 1975 по 1977‑й. Последний год, как он вспоминает, вообще было невмоготу.

Активных боевых действий здесь хлебнуть не довелось, но Африка той поры вообще без войны себя, конечно, не представляла. Судан балансировал на грани войны с Эфиопией, заявляя свои претензии на Эритрею, северную провинцию Эфиопии, вытянувшуюся вдоль побережья Красного моря. Для Эфиопии Эритрея была единственным выходом к морю, там уже полыхала гражданская война «за независимость», точнее — развязанная Штатами война за изоляцию Эфиопии. Хищный сосед Эфиопии Судан готов был ввязаться в эту бойню, имея целью либо проглотить Эритрею, либо подчинить её своему влиянию, а похоже, что и на Судан кто–то сильно давил.

Вы представляете, в какое положение попадали русские военные в Судане? Ведь и в Эфиопии тоже служили русские. От нас что хотели, чтобы мы сами с собой воевали? Вот такими тугими были узлы африканской политики. Старшего лейтенанта Евсичева вызывал к себе генерал: «Поедете в Порт — Судан (на берегу Красного моря). Суданцы просят нас поставить там дежурное звено МиГов. Отказать мы им не можем, но…» Неделю работал Евсичев в Порт — Судане. Важно было не перестараться, ставя самолёты против своих. Надеялись на то, что тем временем дипломаты всё уладят и война не начнётся. Надежды эти оправдались. Русские по сути опять спасли Африку от очередной войны.