Юность Энди Моргана нельзя было назвать безоблачной. Он обрел веру, заставив страдать невинных людей, и это мучило его всю жизнь. Лишь незадолго до смерти он избавился от чувства вины, получив откровение от Бога, состоящее из одной-единственной фразы: «Чем ниже в грехе своем падет человек, тем сильнее проявится могущество Господа».

Вряд ли это безыскусное откровение могло сравниться с тем, что обрел Иоанн Богослов на Патмосе, однако с тех пор угрызения совести больше не терзали Энди Моргана. После его смерти потомки передавали эти слова из уст в уста, из поколения в поколение. Хранитель фамильной Библии устраивал особое торжество, на котором вручал книгу своему преемнику, — так же в 1654 году поступил Энди Морган. Во время церемонии имя нового хранителя вносилось на первую страницу Библии.

Торжество венчал рассказ об истоках семейной веры, начинавшийся словами: «Эта история ведет свое начало со времен короля Карла I

[1]

, с того самого дня, когда Энди Морган встретил епископа Лода

[2]

. С тех пор все в его жизни пошло не так…»

Энди вздрогнул: тяжелая деревянная дверь, с глухим скрежетом поворачиваясь на железных петлях, заскрипела, словно кости старика, сладко потянувшегося после долгого сна. Юноша быстро оглянулся. Никого. Стражника с квадратной челюстью не видно. Затаив дыхание, будто это могло приглушить жалобы двери, Энди потянул ее вновь. Едва щель стала достаточно широкой, он заглянул внутрь. Перед ним открылся длинный коридор. В дальнем его конце виднелось величественное, во всю стену, окно. Отходящие под прямым углом переходы вели в другие части замка.

— Тебя выдала книга, — священник указал на злополучный томик так, словно ему предстояло стать уликой в суде. Энди огляделся. Толстяк привел его в маленькую комнатку, расположенную за часовней. Это было скромное обиталище, обстановка которого состояла из небольшого деревянного стола и двух простых стульев. На столе валялись бумаги и карты, поверх них лежали стопки книг. Единственным украшением, кроме пары подсвечников, служило распятие над столом. Комната, судя по всему, предназначалась не для приема гостей, а для спокойной, уединенной работы.

Священник с величественной непринужденностью уселся за стол. Он не предложил Энди последовать его примеру, да это было и к лучшему — вряд ли молодому человеку удалось бы согнуть колени. Сложив руки на груди, толстяк прижал к себе книгу. Он помолчал, разглядывая Энди. Постепенно его губы расплылись в отеческой улыбке: так улыбаются набедокурившему ребенку.

Поглаживая книгу, священник сказал:

— Благодаря ей я догадался, где ты прячешься. А одежда на полу лишь подтвердила мои подозрения.

Он задумался, и его лицо приобрело добродушно-насмешливое выражение.

На следующий день Энди Моргану предстояло отправиться из Виндзорского замка

[16]

в Лондон. Казалось, что с этого момента его жизнь должна была превратиться в сплошную череду захватывающих дух приключений. Однако вместо них начались бесконечные неудачи и мучительные проволочки, словно сам хозяин преисподней выпустил злобных демонов, которым приказал следить за каждым шагом юноши. Вредные демоны тянули Энди во все стороны, кроме той, куда ему надлежало двигаться.

С утра все шло прекрасно. Энди предвкушал восхитительное путешествие из Виндзора

[17]

в Лондон. Прохладный ветерок ласково гладил его по щекам. Мерный стук копыт великолепного вороного жеребца возвещал миру о том, что Энди Морган выехал навстречу своей судьбе.

Он никогда не ездил в Лондон один, но сегодня в его жизни начиналась новая эпоха. Энди предстояло выполнить два важных поручения: забрать серебряные кубки, которые его отец заказал ювелиру, и — самое главное — справиться во имя Англии с первым заданием епископа Лондонского.

На прощание Лод вручил молодому человеку письмо, позволяющее Энди взять книгу из его личной библиотеки (для этого-то епископ и попросил юношу зайти к нему перед отъездом). Теперь это послание лежало у Энди в кармане.

Постоялый двор Короля Альфреда представлял собой меблированные комнаты, предназначенные для богатых и знатных гостей. Более ста пятидесяти лет деревянная вывеска у его ворот встречала королей и королев, герцогов и герцогинь, лордов и леди. По преданию, эта гостиница была любимым местом свиданий Генриха VIII

[22]

с его бесчисленными фаворитками. Легенда гласила, что четырем из шести своих жен он назначал свидания именно в Бэйсингстоке. Такая репутация способствовала популярности постоялого двора; книга для записи постояльцев являла собой длинный перечень аристократических фамилий и имен видных политиков. Кто-то из них останавливался здесь отдохнуть после долгого пути, а кто-то искал тайное убежище для встречи с возлюбленной.

Здание стояло у самой дороги. Выйдя из экипажа и сделав всего два шага, приезжие оказывались в просторной столовой, где их ожидал радушный прием.

Король Уэссекса, в честь которого был назван постоялый двор, вошел в историю под именем Альфред Великий. О смелости и великодушии этого правителя ходили легенды. Рассказы о том, как он продолжал свою борьбу, в то время как все короли Западной Саксонии сложили оружие перед превосходящими силами датчан, неизменно находили благодарных слушателей. Король Альфред в одиночку собрал войско и атаковал датчан через семь недель после Пасхи 878 года, в битве при Эдингтоне. Датчане потерпели сокрушительное поражение, их король Гутрум обратился в христианство, причем его крестным отцом стал Альфред.

Альфред Великий считался покровителем и духовным наставником путешественников — ведь ему самому довелось много странствовать и даже дважды, в 853 и 855 годах, побывать в Риме. Альфред полагал, что Англию можно сделать великой державой, лишь просвещая молодежь. Он окружил себя книгами и лично участвовал в переводе на английский язык нескольких важнейших латинских сочинений. О его пристрастии к чтению напоминала обширная библиотека постоялого двора — в нее так любил заглядывать Энди Морган, когда сопровождал своих родителей в Лондон.

Прибытие лорда Перси и леди Эвелин в Бэйсингсток было обставлено с особой помпой. Сначала приезжали слуги, вручавшие хозяину перечень того, что понадобится Морганам во время их пребывания на постоялом дворе. Особое внимание уделялось еде. Кроме того, составлялся список лиц, к которым Морганы благоволили, а также тех, кого они не желали видеть ни при каких обстоятельствах.