Ярким майским утром в самом центре Красногорска, на относительно тихой и малолюдной улице с раннего утра прогуливались несколько молодых – и не очень – людей. Прогуливались с видом бездельным и равнодушным. Лица – безмятежные, расслабленные. Отдыхают люди. Под громыхание прыгающих по колдобинам машин, наслаждаясь ароматами выхлопных газов, медленно покрываясь пылью. Улица, знаете ли, центральная… Но не из тех, по которым торжественно провозят президента, премьера и прочих «вождей» и «лидеров» во время их кратковременных визитов. Так ведь у каждого свои вкусы и представления об отдыхе, не так ли?.. Может, просто дети асфальта даже в свой выходной не мыслят полноценной жизни без этих, ставших за многие годы привычными и незаметными, неудобств большого города?

Конечно, более уместным это беззаботное дефиле выглядело бы в другом месте. Например, на площади Свободы, между недавно открывшимися после зимнего перерыва уличными летними кафе, у одного из многочисленных городских фонтанов, большим любителем которых был мэр областного центра Сергей Иванович Потрошков. Кстати, усилия мэра по насаждению фонтанов везде, где только можно, не остались незамеченными благодарным народом, и теперь жители города любовно называли своего мэра Фонтаном Фонтанычем. Даже чиновники собственной администрации – конечно же, за глаза.

Поговаривали, что Фонтан Фонтаныч Потрошков, не найдя больше в своей вотчине свободного места под фонтаны, озаботился возможностью разведения в Сибири, в самом ее центре, африканских пальм. И даже, будучи в одной из загранкомандировок по обмену опытом, присмотрел уже не только рассаду, но и нескольких гамадрилов с бабуинами, которыми намеревался заселить выращенные пальмы, дабы придать горожанам бодрости и оптимизма в сложных условиях кризиса, а также помочь им собраться с силами, так необходимыми в борьбе с грядущими трудностями.

Впрочем, бог с ним, с Фонтаном Фонтанычем. Нас в большей степени интересуют праздношатающиеся по одной из центральных улиц молодые – и не очень – люди.

Хотя… Зря, наверное, так – праздношатающиеся. Если присмотреться более внимательно, то в движении этих красногорцев мужеского пола наблюдалась некая система. Они не отходили далеко от дороги, гуляли по самой бровке проезжей части. Причем район прогулки был довольно четко ограничен – метров пять, не больше. То есть семь шагов в одну сторону, поворот у необозначенной, но четко проведенной пограничной черты и семь шагов в обратном направлении.

«Волга», легко и не без изящества лавируя в потоке автомашин, повернула налево, потом сразу же направо. Плененного валютчика потянуло в сторону, вновь прижав к гранитному плечу второго мента. Сам здоровяк даже не пошевелился, хотя сидел, ни за что не держась, сложив руки на коленях. Невольно взгляд валютчика упал на эти крупные кисти… Скользнул, ушел в сторону – конвоируемый выпрямился и опять постарался отодвинуться от конвоира.

Через несколько секунд валютчик вновь взглянул на руки здоровяка. На этот раз – уже осмысленно. И то, что он увидел, разглядел наконец-то, заставило его вздрогнуть. Толстые пальцы были украшены многочисленными синими татуировками.

Конечно, татушками сейчас никого не удивишь. Многочисленные салоны легко плодят подражателей и последователей любимых детишек Миклухо-Маклая, которые в теплое время года щеголяют мордами какого-нибудь зверья, элементами орнамента или просто непонятными разводами на всех мыслимых и немыслимых частях тела. А то, что этот парняга находится на «государевой службе»… Стражу порядка, знаете ли, вовсе не обязательно быть умным. Нет такого требования в их кадровых приказах. Так что вполне мог и полицейский посетить один из этих салонов. Чтобы стать если уж не умным, то хотя бы красивым.

Вот только татуировки здоровяка были выполнены явно не у мастеров художественного татуажа. Валютчик, который благодаря не совсем спокойной юности был немного в теме, с ходу опознал «перстень пацана» и «путь через зону». Пять точек у основания большого пальца – «один в четырех стенах». «Крытая», стало быть, за плечами…

Там были и другие татуировки – на пальцах было больше «синьки», чем свободного места. Но только валютчик не присматривался – того, что он увидел сразу, хватало с избытком. Для чего хватало?.. Да хотя бы для того, чтобы понять – не полицейские это! «Ряженые»!

– …И последнее! – подполковник Басаргин, начальник отдела уголовного розыска города Красногорска, близоруко щурясь, оглядел сидящих перед ним оперативников. Понедельник, общеотдельская планерка… – На должность старшего оперуполномоченного по особо важным делам второго отделения прибыл старший лейтенант полиции Михайлов Игорь Николаевич. Прошу любить и жаловать.

Игорь чуть приподнялся над стулом, обозначая себя. Хотя особой необходимости в этом, собственно, и не было. Благодаря росту, он и так выделялся в ровных рядах городских оперативников, невольно привлекая к себе внимание. Ну, и, кроме того, в последние полгода ему частенько приходилось сталкиваться с представителями городского розыска, участвуя в совместной работе по тем или иным делам. Так что в представлении особой нужды не было – знали его. Но… Порядок есть порядок.

Краем глаза Игорь успел заметить, как скривился Кривцов, начальник второго отделения, с сегодняшнего дня – его непосредственный начальник. Вроде как у человека зуб вдруг заныл. Но только на свой счет Михайлов эту гримасу не принял – мало ли… Он не давал Кривцову повода думать о себе плохо.

– Вопросы есть?.. – поинтересовался Басаргин. Ответом ему было общее молчание… – Ну, тогда по рабочим местам, господа офицеры!

Застучали отодвигаемые стулья, зашевелился народ.

«Где эта улица, где этот дом? Где эта барышня, что я влюблен?..» – безостановочно, как замкнутая в кольцо магнитофонная лента, крутилось в голове Глеба. Немудрящий мотивчик из старого, давно позабытого кинофильма пристал репьем с самого утра и не давал покоя весь этот долгий день.

Улица и дом – вот они. Глеб видел их перед собой. А барышня… Барышни в этом доме не было. Так же, как и любви. Может, конечно, и была… Когда-то давно, в той, прошлой жизни. Или это просто казалось любовью?..

Все эти годы, долгими бессонными ночами, он искал ответ. И не находил его. Как могло получиться, что все, что было ему дорого, что представляло для него реальную, непреходящую ценность, рухнуло в одночасье?.. Как получилось, что он остался – точнее, был брошен – один на один со своей бедой?..

Бедой ли?.. Он еще и еще раз прокручивал в голове, как надоедливый рекламный ролик, одно и то же. И думал – а мог ли он

тогда

поступить иначе?.. И сам себе отвечал, твердо и уверенно – нет. Не мог.

Стоит только один раз позволить себя нагнуть – и все. Разогнуться уже не дадут. Сразу же найдется толпа желающих пристроиться сзади. И будешь до самой смерти горбатиться за гроши на чужого и уж никак не доброго дядю. А тот, чувствуя свою власть, почти царственное величие, будет тобой помыкать… Значит, дяде сразу же надо показать зубы. Крепкие белые зубы, волчий оскал. Потому что этот дядя – всего лишь шакал, который при появлении более сильного хищника поджимает хвост. Вот Глеб и показал… Обидно только, да и – чего уж врать себе – страшно было оказаться непонятым теми, ради кого все это, собственно, и делалось.