Маркусу Мерингу стукнуло тридцать четыре, а то и все тридцать пять, частенько он и сам не знал точно. Он жил в двухкомнатной квартире со встроенной кухонькой и маленьким балконом. А телевизором не обзавелся, это и отличало его от соседей. Зато он пристрастился к приключенческим романам. Больше всего любил «Моби Дика» – перечитал четыре раза, также жаловал Джозефа Конрада и Грэма Грина. Маркус работал в учреждении; письменный стол, печать и множество авторучек – все это имелось в его распоряжении, а телефон не требовался. Он просматривал бланки, заполненные теми, кто занимался делами поважнее. Найдя ошибки, отсылал бумажку обратно; не обнаружив таковых, отправлял в следующий отдел. Как-то ему довелось познакомиться с человеком, который массировал на крестьянском дворе свиней; а еще он всякий раз, заглядывая в туалет, с таким же содроганием думал о чистильщиках каналов, копающихся в городских экскрементах глубоко под землей. Значит, есть на свете профессии похуже его собственной. Раз в год он садился в поезд и уезжал в пансионат, в зеленую и холмистую местность, где проводил две недели. Рождество справлял у глухого деда, бывшего машиниста. Каждый месяц навещал сестру с зятем и привозил детям шоколад. Как государственный служащий он не подлежал увольнению, как член книжного клуба ежеквартально получал новый каталог. Однажды, в девятнадцать лет, он написал стихотворение; Маркус хранил его в ящике стола и время от времени читал вслух. В лотерею он никогда не выигрывал и не выписывал газет.

И вдруг случилось так, что спокойное течение его жизни нарушила молодая девушка, пути обоих пересеклись; ее звали Эльвира Шмидт, и она являлась руководящим сотрудником Кредитного банка. Эльвира была помолвлена с неким доктором Хапеком, заведующим производством на одной преуспевающей лимонадной фирме. По воле различных запутанных обстоятельств вечером, накануне того самого дня, когда Эльвире суждено было сыграть весьма важную роль в судьбе Маркуса Меринга, между женихом и невестой случилась размолвка. И теперь, на следующий день, девушка предавалась печальным мыслям. Перемещая по монитору ряды чисел, она сокрушалась о неудавшейся жизни и злосчастной судьбе. И вздохнув – перед глазами образ суженого, – нажала не на ту кнопку.

Даже компьютер, скромная, но добросовестная «ай-би-эмка», почувствовал что-то неладное и спросил: «Are you sure? (Yes/No)».

Потом наступил солнечный полдень. Только под вечер потянулись облака, сначала маленькие, очень высокие и живописно переливчатые. Ни месяц не вышел, ни звезды, и небо задернулось плотным занавесом из темноты. Когда Маркус Меринг возвращался с работы, упали первые капли; когда добрался до входной двери, грянул первый гром. Из окна он наблюдал за стремительным отблеском молний над крышами; буря неистовствовала; небосвод покачнулся. Этой ночью он почти не спал. Дождь отбивал по стеклу барабанную дробь, отзывавшуюся в его голов!. А еще шумел ветер, словно весь мир пребывал в движении.

Когда Маркус открыл глаза, уже рассвело. С кровати виднелась верхняя половина окна и кусочек неба между гардин в желтую крапинку. Было почти тихо, только приглушенный шум моторов доносился с улицы. Он не заметил, как заснул, и это казалось странным. И даже видел сон! Хотя уже ничего не помнил. И, верно, хороший сон, полный людей и событий.