"Толстяк" содрогался, металл его корпуса стонал, когда Зирид вел его сквозь атмосферу Орд Мантелла. Трение превращало воздух в огонь, и Зирид наблюдал за оранжевым сиянием через транспаристиловые окна кабины.

Он заметил, что стискивает штурвал изо всех сил, и расслабился.

Он всегда ненавидел входы в атмосферу, длившиеся порой секунд по сорок, когда жара, скорость спуска и ионизированные частицы вызывали временную слепоту сенсоров. Он никогда не знал, с чем он столкнется, когда вынырнет из темноты. Еще когда он служил в отряде Разрушителей

[1]

— элитных десантников Республики, он и его товарищи сравнивали такие спуски с прыжком слепого, прыгнувшего с утеса на берегу моря.

"Ты всегда надеешься упасть в глубокую воду", говорили они. Но рано или поздно наступает отлив, и ты падаешь на камень.

Или еще хуже — попадаешь под перекрестный огонь. Тут без разницы. Эффект будет тот же.

Его гнев нарастал с каждым шагом, приближавшим его к входу в Храм. Сила ответила на его эмоциональное состояние, подхватила, окутала своей мощью. Он почувствовал, как в душах солдат прорастают зерна страха.

— Я сказал — стоять, — повторил командир.

— Ничего не делай, — бросил через плечо Малгус Илине. — Они мои.

Она пристроилась позади, расслабленно опустив руки.

Трое охранников разошлись дугой и осторожно двинулись навстречу, держа карабины наизготовку. Вход в Храм, слегка приоткрытые створки пятнадцатиметровой высоты ворот в фасаде величественного здания, виднелся за их спинами

Дарт Малгус глядел на разрушенный Храм. Корпус изуродованного бота всё еще дымился и местами горел. Куски почерневшего металла были разбросаны по всему залу. Стены и многочисленные колонны были разрушены, превратившись в громадные груды камней и щебня. Стены и потолок были покрыты многочисленными трещинами. Свет от заходящего солнца проникал внутрь через разрушенные стены и крышу, сквозь висящую в воздухе пыль освещая лежащие тут и там трупы. Среди убитых было много ситов, но еще больше было джедаев и республиканских солдат, которые валялись на полу, среди обломков. Стоны раненых звучали здесь и там. Мандалорианка стояла у разрушенного входа в Храм. Она держала свой шлем под мышкой, и солнце блестело на её длинных волосах. Она разглядывала картину разрушения, но на лице у неё не дрогнул ни один мускул. Должно быть, она почувствовала взгляд Малгуса, смотрящего на неё. Она посмотрела в его сторону и кивнула головой. Он сделал то же самое — один воин приветствует другого. Она надела свой шлем, включила двигатели реактивного ранца, и взлетела в небо Корусканта. Империя проследит, чтобы ей хорошо заплатили.

Из пятидесяти воинов-ситов, напавших на Храм, на ногах остался примерно десяток. Малгус был удручен и недоволен этим, но он не удивился, увидев Повелителя Адрааса в живых. Они встретились взглядами, но ни одного взаимного жеста приветствия, от одного воина к другому воину, не сделали. Они не переносили друг друга.

Оставшиеся в живых воины-ситы собрались около разрушенного десантного челнока, и подняв руки, со сжатыми кулаками, салютовали Дарту Малгусу, выкрикивая победный клич среди поверженных врагов. На мгновение Адраас стал единственным, кто не приветствовал Малгуса, а просто смотрел на него. Поняв, что допускает непростительную ошибку, он неохотно присоединился к остальным. Малгус сделал вид, что не заметил его задержки.

Пока что.

Малгус кивнул в ответ на приветственный салют.

Оставшиеся в живых ситы вернулись к своему флоту на орбите, но Малгус решил задержаться. Он стоял один среди руин Храма джедаев. Он отключил свой комлинк, чтобы никто не мог с ним связаться, и погрузился в Силу. Прогуливаясь по периметру руин, он был доволен своей победой, и осознавал, что победил своего противника в тяжелой борьбе.

Он стремился к конфликту. Это являлось его сущностью. Он нуждался в противостоянии.

Конечно, будут еще сражения с джедаями и Республикой, но с захватом и уничтожением Корусканта, падение Республики предрешено — это только вопрос времени. Вскоре его пророчества в Силе сбудутся, и… что потом?

Он хотел верить, что Сила предоставит ему другого врага, и ещё одну войну, где он сможет сражаться.

Оглядывая груды щебня, он определил место, с которого должна открыться превосходная панорама разрушений в городе. Рядом валялась разрушенная статуя Одан Урра с потрескавшимся лицом, которое уставилось на него печальным взглядом.

Когда Воллен и Кейво приблизились, Эрин опомнилась, и немедленно убрала руку от светового меча. Она не собиралась вступать в противоборство с другими джедаями ни сейчас, ни когда-либо позже. Кроме того, она не ощущала никаких враждебных намерений исходящих от них.

Она постаралась успокоиться и приняла непринужденный вид, пока Воллен и Кейво, пропустив перед собой везущего груз дроида, подходили к ней. Каштановые волосы Воллена свободно свисали над его покрасневшими от усталости глазами. Было видно, что он давно не брился, а темные круги под карими глазами говорили, что он давно не спал. Эрин подумала, что она должна выглядеть так же. Из-за её собственного эмоционального состояния ей становилось трудно поддерживать эмпатические щиты. И Воллен и его падаван источали тревогу. Она волнами расходилась от них.

— Привет, Воллен, Кейво.

Они так же поприветствовали её.

— Что ты здесь делаешь, в этот поздний час, Эрин? — спросил Воллен.

Группа из шести имперских истребителей, наклонив крылья, пикировала к поверхности планеты. Нарастающий гул их двигателей заглушил жизнерадостный смех Зирида и Эрин. Стали видны полукруглые панели их крыльев, расположенные вдоль фюзеляжей.

— Это неправильно, — сказал Зирид. — Имперские корабли в небе Корусканта.

— Да, — согласилась Эрин. — Неправильно.

Зирид посмотрел высоко в небо, пытаясь увидеть хоть что-то оставшееся от его корабля. Он ничего не обнаружил. "Толстяк" сослужил ему хорошую службу, и почти смог оторваться от крейсера.

Он улыбнулся, думая, что скоро на Корусканте у наркоманов кончится энгспайс. Помучившись несколько дней от ломки, они обретут свободу, если захотят этого.

Зирид повел спидер как можно ниже к поверхности, пока он не достиг разбомбленного дома. Он ничем особенно не выделялся от других. Он показался ему удобным местом, чтобы укрыться.

Фасад верхних этажей здания обвалился, обнажив перекрытия и квартиры. Это выглядело так, словно Империя содрала со здания кожуру, чтобы добраться до содержимого. Зирид решил, что именно это Империя сделала и со всем Корускантом — так она выпотрошила Республику.

Разрушенный фасад представлял собой кучи стекла и камня, лежащими у основания здания. Все эти обломки были перемешаны с мебелью, разбитыми видеоэкранами и другими предметами быта.

Обстановка внутри оказалась почти нетронутой, только всё вокруг было покрыто пылью и каменной крошкой. Окна оскалились клыками разбитого стекла. Проводка в нескольких местах била искрами. Откуда-то с верхних этажей стекала вода, формируя маленький водопад. Во всем здании не было видно ни единого огонька. Оно казалось брошенным.

— Это подойдет, — сообщил он Эрин и Т-7. Он повел спидер вокруг дома, облетая обломки, пока не оказался возле одной из обнажившихся квартир на нижнем этаже.

Небо на востоке светлело. Зирид взглянул на часы. Уже почти рассвело. Ночь уходила в небытие. Он был слишком возбужден, чтобы чувствовать усталость. Он собрался с духом, чтобы задать Эрин этот вопрос.

— Что ты собираешься делать? — спросил он.

Она не смотрела на него, и он воспринял это как плохой знак. — Я хочу, чтобы ты добрался до космопорта и улетел к своей дочери.

Если предположить, что он сможет избежать встречи с имперским крейсером, то это будет сродни подвигу.

— Это не то, что я имел в виду, Эрин, и ты это знаешь. Что ты собираешься делать с ней?

Взрыв чистой ненависти и безумной ярости излучаемый Малгусом с головой накрыл Эрин. Она сконцентрировалась, борясь с этой бурей Силы. Она осознала, какие сильные чувства питал Малгус к тви'леке; всю глубину своих чувств он превращает в ярость и ненависть.

Он зажег свой световой меч, его отблески отразились на его броне и засияли в его глазах. Он направил руку за спину, сделав резкий жест, и двери ангара захлопнулись. Еще один жест и защелкнулись запорные задвижки на них.

— Только ты и я, — сказал он грубым, как наждак голосом. Он не сводил с Илины глаз.

Эрин указала на тви'леку. — Она жива, Сит. И я знаю о твоих чувствах к ней.

— Ты ничего не знаешь, — произнес Малгус, и стал медленным шагом приближаться к ней.