Кэти на секунду показалось, что она ослышалась. Либо сошла с ума. Скорее всего, именно это, поскольку ее глупые мечты о любви сегодня рассыпались в прах. Кэти устроилась за стойкой, чтобы перекусить, но от слов хозяина она даже забыла про скомканное письмо, лежащее у нее в сумке. Забыла о том, какой удар был нанесен ее самолюбию, удар, после которого она чувствовала себя одинокой и несчастной.

— Простите. — Она кашлянула. Наверное, он ее разыгрывает. — Мне послышалось, что вы сказали…

— Да, правильно послышалось. Принц. — Руперт самодовольно ухмыльнулся, многозначительно помолчал и, как ему казалось, аристократическим тоном горделиво уточнил: — Настоящий принц собирается почтить своим присутствием наш отель. Что на это скажешь, Кэти?

— Принц? — выдохнула Кэти, все еще не в силах поверить услышанному.

— Принц Ксавьеро Заффиринтос. Ты, разумеется, о нем ничего не слышала?

Кэти стояла у себя дома в спальне и смотрелась в зеркало. Слов нет — ужас, да и только. Как в таком виде она пойдет на работу? Она похожа на одну из тех женщин, которые напяливают на себя платье, не задумываясь, подходящего оно размера или нет. Но ведь она дважды примеряла новую форму. Неужели портниха неправильно сняла с нее мерки?

Кэти повернулась, чтобы получше разглядеть себя со спины — сзади еще хуже. Ткань сильно обтягивала фигуру, подчеркивая слишком выпуклые округлости.

У нее и так нервы были на пределе, а после того как она забрала у портнихи униформу и дрожащими руками натянула на себя, ей сделалось совсем плохо. Сколько бы она себя ни рассматривала, платье лучше не смотрелось. Оно было слишком тесным, материя, казалось, вот-вот лопнет на груди, которая из-за узкого покроя кажется просто огромной.

Кэти всегда избегала одежды, подчеркивающей ее формы, да и косметикой не пользовалась, поэтому не умела правильно накладывать макияж. Но Руперт устроил ей нагоняй, и она уступила. Пришлось вместо удобных балеток надеть туфли-лодочки на высоченных каблуках, в которых едва ли можно было ходить, а с подведенными глазами и блестящей помадой на губах она чувствовала себя ужасно. Как будто ее подменили. Но протестовать она не имела права.

К тому же она попала в совершенно невообразимую ситуацию. Босс, разумеется, ничего не знал о ее идиотском поведении, когда она позволила незнакомому мужчине поцеловать себя. При мысли об этом у нее запылали щеки. Более того, незнакомец оказался принцем, почетным гостем, который скоро прибудет в отель со своей свитой.