Закатное солнце, напоминающее по цвету багряную кровь, а не привычную киноварь, освещало равнину. Ветер диким зверем рычал в пустынном небе. На узкой тропе, рассекающей море травы, такой высокой, что ноги всадника тонули в ней по щиколотку, встала как вкопанная одинокая лошадь с седоком на спине — словно путь ей преградила стена бьющего прямо в лицо ветра.

Еще шестьдесят шагов, и дорога пошла бы на подъем. Преодолей лошадь и всадник это расстояние, они увидели бы буро-зеленые ряды домов и огородов Рансильвы — очередной деревушки в полосе Фронтира, периодически гордо именующей себя городом.

Внизу, у подножия покатого склона, стояла девушка. Что-то в ее внешности, должно быть, гак удивило животное, что оно замерло на месте. Девушка была молода и прекрасна — загорелая, с огромными сияющими глазами, с длинными черными вьющимися волосами, собранными на затылке в роскошный хвост. Каждый дюйм ее существа излучал необузданную энергию, свойственную всем жителям здешней глуши. Любого мужчину, положившего глаз на нежное, как летнее солнце, лицо, без сомнения, заинтересовали бы и соблазнительные изгибы ее тела. Однако тело девушки скрывала пепельно-серая ткань непромокаемого плаща, а шея была закутана в потрепанный голубой шарф. Красавица не носила ни ожерелий, ни украшений из перьев, ни каких-либо других свойственных женщинам предметов «личного снаряжения», выделялись разве что удобные кожаные сандалии да обращал на себя внимание свернутый черный кнут в правой руке.

Возле девушки переминался с ноги на ногу старомодный образец коня-киборга. Несколько минут назад красавица, видимо, лежала у ног скакуна. Факт, что она заметила приближающегося бесшумно всадника, хотя выл ветер, от которого иные заткнули бы уши, и при этом сохранила присутствие духа, не сдвинувшись с места, говорил о том, что девушка едва ли является простой женой какого-нибудь фермера или дочерью обычного первопроходца.

Пришпоренная лошадь попыталась двинуться вперед, однако красавица не собиралась уступать дорогу, и, точно почувствовав это, животное настороженно застыло в трех шагах от незнакомки.

Год 12090-й от Рождества Христова. Человеческая раса обитает в мире тьмы.

Или, возможно, правильнее будет сказать: царит темный век, поддерживаемый наукой. Все семь континентов опутаны паутиной сверхскоростных магистралей, а в центре сети расположился полностью автоматизированный кибергород, известный как Столица, — продукт передовых научных технологий. Дюжина погодных контроллеров управляет климатом. Межзвездные путешествия — больше не оторванная от реальности мечта. В огромных космопортах теснятся неуклюжие транспортники, и изящные корабли, приводимые в движение галактической энергией, гордо устремляются в небесные эмпиреи, а исследовательские партии и впрямь оставляют следы на пыльных тропинках далеких, не входящих в Солнечную систему планет, — к примеру, на Альтаире и Спике.

Однако сейчас все это — не более чем мимолетный сон.

Посмотрим-ка на великую Столицу. Толстые одеяла пыли наброшены на дома и минареты, построенные из полупрозрачного металлического хрусталя, кое-где виднеются гигантские и крохотные воронки от взрывов и лазерных лучей. Большинство автоматических дорог и трасс на магнитных подвесках разрушены, и обломки машин обречены метаться туда-сюда, точно блуждающие метеоры.

А люди? Сонмы людей! Нескончаемые людские потоки наводняют улицы. Толпа смеется, кричит, рыдает, свидетельствуя свое почтение Столице; здесь плавильный котел существования, здесь жизненная энергия бьет ключом, гранича с полным хаосом. Но одежда… такую одежду не ожидаешь увидеть на хозяевах некогда гордой метрополии. Мужчины в изношенных штанах и кафтанах, воскрешающих память о Средневековье, и в потрепанных рясах: такие могли бы носить члены какого-нибудь религиозного ордена. Наряды женщин тусклых тонов, ткань платьев груба на ощупь — где пестрота, где пышность?