Побег из тюрьмы. Побег от семьи. Побег из страны. Пройдут годы до того момента истины, когда герой романа полностью оценит смысл американской пословицы: «Наши личные проблемы редко имеют географическое решение» или, говоря по-русски: «От себя не убежишь!»
Действие разворачивается в начале века в одной из республик бывшего Союза. Из колонии строгого режима, описанной с неожиданного, непривычного и мало защищенного ракурса, автор тянет нас в бега. Путешествие из Петербурга в Москву, написанное так, будто за Радищевым гонится уголовный розыск. Головокружительный роман с «ночной бабочкой», связи с местной спецслужбой приводят Шурика на базу американских ВВС в разгар войны с афганским Талибаном.
Шурик оказывается впутан в игру местной СНБ, российской ФСБ и контрразведки армии США.
Как из афганского Мазари-Шарифа с двумя судимостями попасть в нью-йорский аэропорт Джона Кеннеди? Читайте роман «Беглый» — одно из лучших основанных на реальных событиях произведений начала 21 века!
Винсент Килпастор, мелкий уголовник и лузер, рассказывает в этой повести — историю побега от самого себя.
Время и место действия — Ташкент, Узбекистан — 2001 год.
Узбекская Джамахирия на момент прихода сюда американских войск практически завершает строительство государства с авторитарной властью и полицейским режимом.
Не рекомендуется лицам не достигшим18+
ПРЕДИСЛОВИЕ К РОМАНУ «БЕГЛЫЙ»
Во мне нет ни одной капли узбекской крови. Но я родился в Узбекистане.
Город моего детства — Ташкент был разделен невидимой берлинской стеной на две части. Старый город и Новый город. Это произошло еще во времена Российской империи. Разделение города на две части было именно тем, что таится в корнях слов сегрегация и апартеид.
Хотя я родился уже во времена, когда Российская империя именовалась Советским Союзом — разделение между Старым и Новым Ташкентом никто стирать не собирался. Таким образом, я вырос в Ташкенте, где почти не было узбеков.
Максимум на что они были способны узбеки это тонкости кулинарии и торговля на базаре. На обязательных для политкорректности уроках узбекского языка в английской спецшколе, где я учился — мы плевали в учительницу жеванной бумагой из маленьких трубочек. Она говорила на русском с дурацким базарным акцентом. Когда плевать в учительницу надоедало, мы плевали в портреты узбекских писателей с дурацкими именами. Узбеки были каким-то приложением к нашему Ташкенту. Иногда нужным, но обычно — нет.
В суровый для страны год, когда император Ельцин пропил Узбекистан, я к своему ужасу понял, что мой Ташкент — это главный город узбеков. А самих узбеков — в Узбекистане — миллионы. Перемены были настолько быстрыми и пугающими, что я решил бежать из Ташкента.
ЧАСТЬ 1. БЕГЛЫЙ
1.1
Честно вам скажу — в каком это все было году не помню, хоть убей. Хорошо помню, что дал нам сирым тогда амнистию мудрый и бессмертный наш юртбаши.
Амнистию дают не потому, что владелец контрольного пакета страны с великим будущим исполнен чувства гуманизма — все гораздо проще и прозаичней, тюрьмы донельзя переполнены. Нужна некоторая перистальтика, а то может случится запор.
Поэтому указ об амнистии с августейшим вензелем юртбаши, у нас каждый год. День рождения Тимура — амнистия, бар-мицва Тимура — снова амнистия, не без амнистии, уверен, обойдется и годовщина смерти великого пращура.
Дают срока под потолок, а потом режут, режут и режут. Все при деле. Все довольны.
Теперь пришла пора провести курсы жизни «по понятиям» со следующей партией граждан. Вот разнарядка на освобождение койко-мест. Получите и распишитесь.
1. 2
Вот и на моей улице нынче праздник — приехали за мной покупатели с того самого колон-поселения. И снова — этап. Теперь, надеюсь, последний.
Везут, однако, волки, воронком. Совсем одного. Класс VIP. Как чикатиллу какую везут. Ну что за хрень-то, ведь выпустят же через полчаса. Расконвоируйте уже наконец. Сколько же можно?
Или боитесь меня вдруг хватит после четырёх с половиной лет удар, если почувствую отсутствие конвоя? А может, и в самом деле в обморок бухнусь? А?
Сколько ждал, предвкушал этот момент. Считал дни, потом часы. А сейчас все выглядит как-то обыденно, не торжественно. Ладно. Откройте, откройте вот только мне дверь! И я вам покажу, что именно имел в виду Хемингуэй, когда написал: «и сразу же после этого фиеста взорвалась».
Делать в воронке, кроме как смотреть в щёлочку особо нечего. В голове крутятся одни и те же мысли.
1. 3
Когда я вылезаю из междугороднего автобуса в Ташкенте, мне сразу становиться не по себе. Страх и ужас. Снаружи и изнутри.
Жуть-то какая! Напрочь отвык уже от таких толп народа. Огромных открытых пространств. Света. Звуков. И какой-то скорости и неожиданности всего происходящего.
Представьте, что приехали из деревни в город. Нет-нет, представьте, что с необитаемого острова, в доли секунды, очутились в центре современной Москвы в час пик. Ад.
Зона затормаживает все реакции. Думаю, даже обмен веществ. Я выгляжу теперь на четыре года младше сверстников. Может, в решении проблем геронтологии помогает усиленный режим? Его бы прописать Кобзону и прочим охотникам за молодильными яблочками. За что посадить — всегда найдется.
Я застрял посреди тротуара, как утёс, омываемый со всех сторон течением шустрой горной реки. Куда несутся все эти озлобленные неулыбчивые люди? Что их так напугало? Трудно поверить, что у них внутри такой же страх, как сейчас у меня. Так ведь с паспортами же все? Им — то чего бояться? Бегут! Все бегут. Один я застрял у них под ногами и таращусь по сторонам.
1. 4
Бублик. Волгоградский бублик. Для сохранения исторической справедливости можно даже сказать — сталинградский бублик, рукотворное озеро.
Рукотворцы озера оставили маленький необитаемый остров аккурат в середине, вот вам и бублик. А по мне так скорее пончик. Или кекс. Хотя какое оно теперь волгоградское или, тем паче, сталинградское — наверное уже ахунбабаевское какое-нибудь.
Я сижу на бублике Волгоградского озера и попиваю вероникино шампанское, как пиво — из горлышка. Шампанское задолго до полдня. Совсем не так, как принято у истинных джентльменов. Грустную думу думаю.
Перестать быть человеком — это жрать из горла сильно газированное узбекское шампанское в одиннадцать утра на берегу искусственного озера, и провожать печальным взглядом каждую юбку, вне зависимости от возраста, вероисповедания и цвета кожи.
Мимо меня снуют бабы одна лучше другой.
1. 5
Ди в сильно подсевшем от частых стирок халатике, бесстыдно вознёсшемся над её фигурными коленками. Это тот самый старенький чистенький короткий халатик, рядом с которым Виктория Сикрет выглядит дешёвой китайской подъёбкой.
Она теперь стильно выщипывает брови и очень профессионально подкрашивает глаза за стеклами очков. Раньше такого за ней не водилось.
Раньше такие трюки Ди просто презирала.
— Мне мама твоя звонила. Ты зачем сбежал из тюрьмы? Может всё-таки вернешься? Тебе ничего не будет. Ты о близких подумал? А вдруг милиционеры сейчас сюда приедут?
— Нет. О близких я почему-то не подумал. А что, близких тоже заставят уголь ломом долбить? Может, сразу посадят на электрический стул? Нет. Близких не тронут. И даже зарядку не заставят делать в шесть часов утра. Близким однозначно легче, потерпят близкие. Господь, как говорится терпел…
