Месяц прошёл с тех пор, как Виктор Северов оказался в мире «Евангелиона». У него появились новые друзья, он многому научился и возможно даже чему-то научил других. Но чем дальше, тем сложнее становится Виктору. Ангелы оказываются куда более опасными, чем их сериальные прототипы; возникают совершенно новые угрозы, о которых в сериале даже и не упоминалось. Постепенно Виктор приходит к пониманию того, что мир, в котором он оказался, гораздо шире и сложнее, чем это может показаться. И Виктор Северов, он же теперь Синдзи Икари, пытается найти своё место в этом мире. Тяжело оказаться в чужом теле, в чужой стране и в чужом мире, вдали от Родины и родных. Но ещё тяжелее стать здесь своим. Жизнь Синдзи Икари уже больше не кажется чужой, но и своей ещё не стала. А значит, что пока что эта жизнь – ничья.
Глава 1. Победителей не судят
Просыпался я медленно.
Сон не торопился отпускать меня из своих объятий, и очень хотелось понежиться хоть ещё немного… Впрочем, это состояние довольно быстро прошло и снова впадать в длительную спячку меня уже не тянуло. Так что решил я всё-таки открыть глаза.
Передо мной обнаружился один уже далеко не незнакомый потолок – похоже, я опять лежал в больничной палате лазарета НЕРВ. Лежать, кстати, было несколько некомфортно. Нет, вроде бы и тепло, и мухи не кусают, но всё-таки… А одеяле, что ли, всё дело? Тонкое это, блин… Нет, тёплое оно и хорошее, но уж слишком лёгкое – к таким я всё никак привыкнуть не могу. Память о больших, тяжёлых и тёплых ватных одеялах была слишком крепка – где-то на подсознательном уровне я всегда старался хотя бы так вернуть частичку своего ушедшего навсегда детства…
Блин! Хочу советское ватное одеяло! И накрахмаленный пододеяльник! И… и… А, шайзе, фиг с ними!..
Немного приподнялся в кровати, блаженно потянулся и потёр глаза. А затем задумчиво осмотрел себя.
Глава 2. Отпуск
Проснулся я на следующий день просто невероятно поздно – аж в десять часов утра. Схватив в охапку полотенце и прочие помывочные принадлежности, направился в ванную…
И только при попытке умыться, когда до меня дошло, что я ранен (забинтованная рука была резво отдёрнута от струи воды), в голову пришло осознание – да я же в двухдневном отпуске!..
Ощущение оказалось очень приятным… И в то же время странным. Как оказалось, я уже совершенно отвык от сладостного ничегонеделанья, сбой в устаканившемся распорядке дня привёл организм в самое настоящее недоумение.
Кстати, об организме и его состоянии. Не знаю, чем уж там меня лечили в лазарете, но раны на мне заживали просто как на собаке. Обожжённая левая ладонь всё ещё побаливала, но не так уж и сильно – я ей даже мог почти не морщась за что-нибудь хвататься. А тонкий глубокий порез на правом боку, затянутый аккуратными стежками швов, так и вообще производил впечатление вполне зажившего – просто запекшаяся кровяная корка поверх и всё. Понятно теперь, почему эту рану даже не стали бинтовать…
Сходил на кухню, выпил стакан воды и вернулся к себе в комнату. Включил комп, врубил на всю катушку музыку, затарился яблоками и завалился на постель с книгой по истории мирового танкостроения…
