Когда мужчина, рожденный под созвездием Стрельца, выходит на тропу обольщения, количество побед всегда превышает качество. И Стрельца это не смущает. А зря. На беду журналиста Стаса Любшина, в него влюбилась известный продюсер Марина. Она готова бросить мужа – местного депутата – и выйти замуж за Стаса. Только он иначе смотрит на ситуацию и без всяких колебаний разрывает отношения с Мариной. Однако события принимают фатальный поворот… Молодую женщину находят задушенной в квартире Любшина. Так начинается его кошмар наяву: одна за другой гибнут экс-любовницы журналиста. Сохранить самообладание и разобраться в происходящем ему помогает Леди Зодиак – известная сыщица-астролог…
– Милый, – сказала она, просовывая руку мне под шею, что должно было означать нежное объятие, и глядя мимо меня нарочно мечтательным взглядом «с поволокой», который так распространен среди актрис и торговых работников. – Милый, поздравь меня: я решилась.
Приподнявшись настолько, насколько позволяла мне эта хватка, я вынул из-под себя скомканную простыню и укрыл ее белевшие в темноте плечи: в комнате было прохладно, потому что я терпеть не могу закрытых форточек. А кроме того, согреваться лучше всего не одеялом, а теплом тела того, кто лежит рядом с тобой, считал я. Конечно, до тех пор, пока этот другой не начинает выяснять отношения.
Но Марина не собиралась ничего выяснять. Она провела по моим губам пальчиками – «брум-брум!», потерлась своим носом о мой и, лениво потянувшись, словно кошка, укусила меня за мочку уха.
– Решилась на что? – спросил я, отводя рукой ее волосы, которые лезли мне в рот и глаза. – Купить ту самую брошь с аметистом, о которой ты твердишь мне всю неделю?
– Мур-мур-мур… – промурлыкала она, прижимаясь щекой к моей груди. Маленькие пальчики начали прогулку по дорожке от подвздошья до пупка и обратно – я невольно хихикнул, потому что стало щекотно. – Нет, какой же ты дурачок… Я решилась выйти за тебя замуж!
Санкт-Петербург, 1762 год
Небывалая жара, которую не облегчали даже слабые порывы ветра, долетавшие с Невы, воцарилась в Петербурге. Кареты и шарабаны, перевозившие господ и народ помельче чинами, словно не ехали, а проплывали в знойном мареве, оставляя после себя легкое облако белой пыли. Улицы были пусты – насколько вообще могут быть пусты в жаркую пору улицы европейской столицы, и потому два мужика, вошедшие в город, ни у кого интереса не вызвали.
Одному из них было лет сорок, другой, подстриженный «под горшок», казался намного моложе. Домотканые рубахи, перепоясанные грязными веревками, насквозь пропылившиеся онучи и лапти, неуверенно мнущие плюшевую пыль городских улиц, выдавали в мужиках прибывших издалека. Остановившись возле низкого и темного трактира, старший взял в кулак бороду и посмотрел на того, кто помоложе.
– Передохнуть бы.
– И то, – так же коротко ответил второй.
Оба мужика, воровато оглянувшись по сторонам, толкнули грязную, вымазанную чем-то липким и комковатым, похожим на прокисшую овсяную кашу, дверь и вошли внутрь.
