– Садитесь, – сказал Евгений Афанасьевич Покровский. Пустой правый рукав его рубашки покачивался под ровной струей воздуха. Мягкие резиновые лопасти вентилятора слились в круг, и сквозь этот круг полное лицо Евгения Афанасьевича с брюзгливо опущенными вниз уголками губ выглядело еще более серо-розовым, чем всегда: серым на подбородке и над верхней губой и розовым на щеках, висках и лысине, осеняемой пучком длинных и светлых волос.

Оля села на стул перед столом Евгения Афанасьевича на самый краешек. Она надела сегодня новое платьице из вискозного трикотажа, трикотаж этот очень мялся, и сзади уже образовались мелкие складки, но на этот раз, перед тем, как сесть, Оля не решилась провести сзади обеими руками и оттянуть платье, как поступала обычно. Ее муж утверждал, что этот жест выглядит двусмысленно и в присутствии посторонних людей совершенно недопустим.

– Я хотел с вами посоветоваться по одному важному вопросу, – сказал Евгений Афанасьевич.

Оля напряглась, вынула носовой платок из полосатой, в тон платью, сумочки и провела им над верхней губой.

«Посоветоваться по одному важному вопросу». Так заместитель директора издательства всегда начинал неприятные разговоры, которые иногда заканчивались выговором с предупреждением и даже увольнением работников, допустивших ошибки, недисциплинированность и иные проступки, подходящие под статью 47 Кодекса законов о труде.