Неурядицы одолевают Понтийское царство, Рим приглядывается к его землям, в царской семье разлад. Боги прогневались на Митридата Эвергета. Вместо него власть должен получить его юный сын, Митридат Евпатор. Идет Царь…
1
Волк еще дышал.
Воздух со свистом вырывался из полуоткрытой пасти, розовая пена стекала с языка на рыжую, сожженную солнцем траву. Зверь привстал на передние лапы, но тут же снова упал. Стрела, засевшая в позвоночнике, лишила его возможности двигаться, и главное оружие — ловкость, молниеносность броска — оказалось утраченным навсегда.
Волк тоскливо завыл. Краешком глаза он видел лес, прозрачно светящийся на горизонте и уже недосягаемый, с каждой секундой, с каждым свистящим выдохом из окровавленной пасти уходящий все дальше и дальше.
Бока, покрытые бурой, местами не успевшей слинять шерстью, судорожно поднимались и опадали в такт дыханию, сил оставалось все меньше, глаза мутнели.
Резкий свист заставил зверя насторожиться, он попытался подняться, из последних сил напрягая ставшие вдруг вялыми мускулы, тоскливое ожидание в его глазах сменилось ненавистью: он увидел человека.
2
Он возвращался.
Флейта за спиной безостановочно выводила однообразную мерную мелодию. Мелодию сопровождали ритмичные удары бубна, и в такт им, так же мерно и ритмично ударяли по упругим волнам весла.
Он возвращался, хотя возвращаться — значит, идти назад, а он шел вперед, не желая оглядываться, не желая останавливаться, не желая еще раз ступить туда, где уже остался его след.
И все-таки это было возвращением.
Потому что семь лет назад эта же триера, неизвестно как оказавшаяся вдруг в Синопе, унесла его прочь, к берегам Таврики. Потому что теперь позади остались семь дней пути, семь лет изгнания, Пантикапей, дворец боспорского царя.