Федор Федорович Кнорре

Мать

Задремавшие на рассвете в ожидании своей станции пассажиры зашевелились, стряхивая с себя сонливость, когда в купе постучал проводник.

Высокий чех со впалыми щеками и сердито торчащими рыжими усами открыл свои усталые добрые глаза, окруженные множеством морщинок, укоризненно закачал головой и протянул нараспев:

- Ай-ай-ай!.. Ай, как неладно! Так и не ложились совсем?