Удивительные колдыбанские легенды и былины о Геракле и Луке Самарыче утверждают, что эти непримиримые соперники и вместе с тем закадычные дружки часто беседовали и спорили на всякие значительные философские темы. Так сказать, искали «философский камень».

— Почему у тебя такой огромный живот? — подбрасывает камешек Геракл в огород колдыбанца.

— Потому что герой нового типа служит прежде всего истине, а истину надо чувствовать нутром, — поясняет Самарыч. — Чем больше нутро, тем глубже постигаешь истину.

У Геракла совсем нет живота. Получается, что камешек отфутболен прямым попаданием в него. Обидно.

— А знаешь ли ты, захолустный колхозан, — хватается Геракл сразу за пудовый камень, — что родиться великим героем — это тебе не лежа на диване потолок пузом подпирать! Великий герой может родиться только в исключительно замечательное время и только в исключительно замечательном месте. Я появился на свет в то время, которое называют золотым веком человечества. В той земле, которую именуют не иначе как колыбелью европейской цивилизации.

Ну вот, читатель, теперь ты знаешь, какая среда породила сверхгероя Самарской Луки. И тебе уже не терпится узнать тайну рождения Луки Самарыча. Как так он был порожден?

Конечно же, удивительным и особым образом.

На эту тему у него тоже был диспут с Гераклом.

— Ты мне мозги не пудри, — строго предупредил тот. — Сам я, конечно, туповат, но зато у меня сеструха по отцу — знаешь кто? Сама Афина, богиня мудрости. Эту девку не разыграешь! Вот она меня и научила, как твои приколы раскалывать. Ты говоришь, что при рождении тебе было пятьдесят лет. Стало быть, ты лишился счастливого детства, радостной юности, прекрасных младых лет. В таком случае какого хрена… ох, Афина не велела выражаться… какой же в твоей галиматье положительный смысл? Хотя бы переносный.

— Слабый вы аналитик, Геракл Зевсович, — снисходительно заметил Лука Самарыч. — В наше время родиться в зрелом возрасте есть прямой смысл. Судите сами. Насчет детсадов в Колдыбане туго. Домашние няни по карману только мэрам, рэкетирам да путанам. В дальнейшей жизни рядовому чаду тоже ничего не светит. Я уж не говорю про какие-нибудь МГУ или МВТУ; в наш областной колледж и то без мохнатой руки и без чемодана баксов не влезешь. Ну а где же рядовое чадо мохнатую руку и чемодан баксов возьмет? И так всю жизнь: никакого просвета, одна морока. Вот и выходит, что лучше сразу пятидесятилетним родиться. Прекрасный возраст для новорожденного! Ни тебе карьеры, ни блестящего будущего — ничего уже не надо. Только бы пенсию. Желательно по инвалидности, но еще лучше — по вредности производства, то есть как раз в пятьдесят лет. Этой самой вредности в Колдыбане — сколько хошь. Гарантировано каждому рядовому гражданину. Мило дело.

Ну вот, читатель, теперь ты знаешь, какая удивительная и особая среда породила супергероя Луку Самарыча и как он был порожден.

Поскольку, читатель, ты у нас очень ушлый и очень дошлый, тебе уже не дает покоя очередная философская проблема.

Как же теперь истинные колдыбанцы будут выплывать из тупика, в который так лихо загнали сами себя? Какое удивительное «но» придумают эти великие, без пяти минут вторые рембрандты и бахи, колумбы и эйнштейны, чтобы отложить, как всегда, до лучших времен исполнение своего очередного, совершенно особого замысла? На сей раз — великой Лукиады. И не надорвут ли свои драгоценные шарики и полушария великими думами на этот предмет?

Ха, читатель! Если откровенно, то мы и забыли, что породили какого-то супергероя Луку Самарыча. Буквально через пять минут забыли. Потому как были уверены, что провели одноразовую акцию. Пробились удалым и ловким маневром к барной стойке, она же источник истины, ну и спасибо. Ну и прощевай, Лука Самарыч. Какая еще тут может быть Лукиада, с какой такой стати?

Ан нет! Лука Самарыч, как это ни странно, в ПОПе «Утес» задержался. А Лукиада наоборот: началась без всякой задержки. Да еще как!

— Справа по борту — змеи!

Все как один обернулись направо и обомлели. Со стороны Жигулевских гор, где бродят дикие кабаны, а если ближе — со стороны ЖКО сажевого комбината, где базируется общественно-воспитательный центр микрорайона, к «Утесу» приближался… женсовет. В полном составе. По крайней мере, с хорошим кворумом.

До сего дня женсовет микрорайона дороги к нам не знал. Ни по компасу, ни по азимуту, ни даже по женскому любопытству. Что же сейчас привело колдыбанских общественниц на крутой волжский берег? Может, они все-таки случайно заблудились по дороге в универмаг или гастроном?

Но тут мы услышали ликующий голос нашего вожака:

— Поздравляю вас, мои удальцы, с боевым крещением! Судьба улыбается нам. Видел таких змей Геракл да и герои всех времен? Неблизко. Тем ослепительнее будет сияние нашей славы.

Ах, удивительные легенды и былины! Как легко и приятно сочинять вас! Гораздо труднее сотворять удивительные были.

— Еще вчера ваши мужья были совсем никто, — объявил наш могильщик змеям, в смысле нашим женам, в головы которых заползли змеиные мысли. — Сегодня они — отважные рыцари Особой Колдыбанской Истины, все три слова с большой буквы. Они выполняют особую историческую миссию. Поздравляю вас!

Эффект был поразительный. Змеи молчали. Они будто лишились дара речи. На целую минуту. Но вот разверзлись уста их атаманши.

— Особая миссия, — растерянно повторила она. — Это что же, Москва такую акцию объявила? В каком телешоу об этом сообщали? Какие призы учреждены для победителей? И каковы, интересно, были итоги интерактивного голосования?

— Москва? — с горькой усмешкой подивился бравый командир заволжских рыцарей. — При чем тут Москва? Столица истинного духа — Самарская Лука, ПОП номер тринадцать «Утес». Здесь и сейчас зарождается новая слава эпохи.

Как всегда, наше историческое застолье началось с глубокомысленной беседы. Тем паче что на это заседание клуба согласно легенде вместе с Лукой Самарычем явился и Геракл.

Еще вчера при одном упоминании об истинных колдыбанцах он потрясал палицей и орал: «О, боги Олимпа! Позвольте мне принести вам в жертву ораву этих волжских болванов!» Сегодня он появился на пороге «Утеса» тише воды, ниже травы, лучезарнее романтика Ухажерова, пожирающего взглядом свою Рогнеду.

Его встретили с изысканной колдыбанской учтивостью. Никто не захлопнул перед его носом дверь. Не вопросил грубым голосом: «Куда прешь? Покажь пригласиловку!» Это, знаете ли, московский стиль. А у нас даже никто не повернулся в сторону свалившегося откуда-то с Луны полубога. Лишь слегка ощупали его боковым зрением и приветствовали как старого знакомого.

— Вот бы нам такого банщика! — восхищенно приветствовал героя всех времен Безмочалкин. — Тогда женское отделение само побежало бы к нам объединиться в трудовом порыве.

— Только не выходите в таком виде за пределы моего участка, — дружески посоветовал Самосудов. — У нас в городе сейчас кампания по борьбе с бомжами идет. Враз заметут.

Ах, былинники речистые! Хорошо вам вести свой рассказ. Одно удовольствие, если не сказать — наслаждение. То-то вы все такие справные, мордастенькие. Вас бы на наше место, в быль. Враз бы похудели, осунулись…

Итак, быль.

Что сделала бы древнегреческая гидра, если бы древнегреческий Геракл повел себя с ней так же галантно, как наш ВРИО? Несомненно, она поклонилась бы ему в пояс всеми своими головами, а бессмертной — до земли. Потом бросилась бы своему новому другу на шею и стала лобызать его. В лоб, в щечку, в уста. Опять же всеми своими многочисленными устами.

Ну так то древняя гидра. Она не была испорчена безвременьем и всякой столичной социологией. А наша современная гидра — увы и ах. Поэтому она не стала плясать от восторга. Она обошла монумент со всех сторон, придирчиво оглядела, будто собиралась слопать его с потрохами и с сапогами. Зачем-то похлопала по пузу. С какой-то стати подула на лоб, где красовался чемпионский шишман. И уж совсем некстати подтянула знаменитые штаны. Будто они спадали не с монумента, а с нее.

— Значит, вы все — cпасатели эпохи? — ощерилась современная гидра. — Очень приятно. Любопытно, как же вы намерены ее спасать?

Итак, мы, истинные колдыбанцы-удальцы, развивая историческое соревнование с героем всех времен и народов — непревзойденным Гераклом, победили злобных змей, жестокого дракона и вероломного титана нового типа — этих неохолопов безвременья, этих опаснейших служителей низких и бескрылых, пустых и никчемных лжеистин.

Пока, правда, эти злейшие враги человечества были повержены только на территории ПОПа № 13 «Утес» (полезная площадь — 98 квадратных метров, а с туалетом во дворе — 100,5 квадратных метров). Однако мы не сомневались, что в ближайшее время указанные чудовища прекратят терзать умы и сердца всех граждан Самарской Луки, потом — Средней Волги, далее — Европы, еще далее — Азии. А там уж, глядишь, люди всей Земли, спасенные от хищных лап безвременья, возликуют и прославят Особую Колдыбанскую Истину.

Признайся, читатель: ты, небось, уже рвешься стать нашим союзником, тебя так и подмывает тоже кого-нибудь победить и выпить ему в одолжение. Но… Догадываемся, ведаем, чуем, что смущает тебя. Уж очень мы постоянно рискуем. Ходим по лезвию бритвы. Стоим на краю пропасти. Буквально сию минуту окажемся в объятиях неминуемой смерти…

Хорошо бы, — думаешь ты, ушлый и дошлый, — усовершенствовать методику и методологию колдыбанских побед. Создать эдакую особую науку побеждать. Чтобы по-суворовски: даю час на размышление и — нападаю. Или по-кутузовски: не жду ни минуты и отступаю. А лучше как Цезарь: пришел, увидел, победил. Но совсем бы хорошо, чтобы никуда и не ходить. И не надрываться. И не нервничать. А то флакон валерьянки, особенно в твердой упаковке, стоит сейчас почти столько же, сколько стакан «Волжской особой».

Правильно мыслишь, читатель. Буквально сию минуту наша историческая битва с безвременьем повернет еще на пятьсот градусов. Будет тебе, читатель, а равно внукам и правнукам удивительная, совершенно особая наука побеждать по-колдыбански…

Ну как, читатель? Отошел немного от удивительной былины? Тогда в приподнятом романтическом и лирическом настроении попробуем вернуться в быль.

— Ненаглядная Степанида Захаровна… вдох-выдох… с Малой Хулиганской… легендарный герой…

Ну! Пошел момент истины…

— Герой? Легендарный? Ой, мужики, что-то я про таких не слышала. Аж оторопь берет.

Продолжительный вдох. Глубокий выдох…

Ну что, читатель? Обучаешься потихоньку, глядя на нас, как надо рыцарски служить своей эпохе? Давай не ленись! Заведи специальную тетрадку для конспектов. Если умеешь линейку в руках держать, начерти какие-нибудь графики и диаграммы. Ежели вслух наш учебник по рыцарству штудируешь, то включи магнитофончик, чтобы запись для внуков и правнуков сделать. Особенно хорошо — под гитару или фортепиано. Но можно и а капелла. Только сначала уточни, читатель: не наступил ли тебе медведь на ухо. А то дашь петуха на какой-нибудь ответственной ноте. Например, правительственной ноте. В адрес какой-нибудь Латвии, какой-никакой Грузии или же — таких растаких Соединенных Штатов.

Да, да, мы не оговорились, наша миссия приобретает все больший размах. Новое легендарное деяние истинных колдыбанцев, о котором сейчас будет поведано, совершено на особом поприще: международном и даже межконтинентальном. Здесь так легко промахнуться, ошибиться и заплыть в какой-нибудь Бермудский треугольник, где исчезает все живое. Или еще хуже: в Жигулевский затон. В Бермудском треугольнике работают всякие спецподразделения, которые все-таки иногда спасают. В Жигулевском затоне работает браконьер Акулов, и после него спасать уже нечего.

Итак…

— Да что там царевны-девы! — раздосадовался Геракл после нашей очередной блистательной победы. — А вот однажды мы гигантов метелили. Вот уж это была шпана — зашибись!

— Не волнуйтесь, — отмахнулись мы, допивая второй стакан, — зашибем. По всем олимпийским правилам: ни одна больница не примет.

Ну что? Гаркнем во всю глотку: «Слава лихому-удалому Луке Самарычу!» — и вернемся в удивительную Колдыбанскую быль.

— Мы — ушкуйники! — выдал Роман Ухажеров. — Ушкуйники — это философы с большой дороги. Тире разбойники. Основной род занятий — грабежи. Вы хотите спросить: уж не собираемся ли мы грабить американских граждан?

— Именно, батенька! — по-ленински вскричал новый Робин Гуд, он же вечный студент Ухажеров. — Грабить, грабить и еще раз грабить!

Ухажеров даже закартавил, как вождь мирового пролетариата.

Агент международного империализма трижды вздрогнул, как ужаленный. Будто перед ним, и вправду, был беспощадный Робин Гуд или неуправляемый Ленин.

Новая страница наших героических деяний во славу эпохи — совершенно особая. Здесь легенды, былины и были, а равно небылицы, вымыслы и домыслы переплелись столь причудливо, что даже наша большая наука не разберет, где тут щи по-московски, а где борщ по-украински, макароны по-флотски и лапша по-пилотски, а еще — почему котлеты по-министерски подают в заводской столовой, а в министерской — утку по-пекински и кролика по-парижски.

Дело было в воскресенье. На сей раз мы собрались прямо с утра. Как это нас отпустили жены? А мы их и не спрашивали! Да, вот эдак. Быль это, быль. Не спрашивали мы жен — и точка. Впрочем, их и не было дома уже с утра. Всей своей компанией они ушли в прачечную. Дескать, там в воскресные дни — скидка пятьдесят процентов. И потому, дескать, они стирают с особым вдохновением. А вот это, конечно, — легенда стопроцентная. Ибо женская компания собирается в прачечной вовсе не стирать, а болтать. С утра пораньше и до упаду. Ну и на здоровье. А мы тем временем — в «Утес».

— Какой немыслимый подвиг провернем сегодня? — обратился к Гераклу Лука Самарыч и добавил: — С утра пораньше, на легкий желудок.

— Подвиг — не волк, в лес не убежит, — загадочно хмыкнул Геракл. — Не подвигом единым славен герой.

Неплохо сказано.

Итак, читатель, ты был свидетель умиленный тому, как колдыбанские философы-удальцы, они же удальцы-философы силой своей мысли и удали предложили исчерпывающее решение множеству проблем, которые беспокоят все народы во все времена.

Чтобы ты, ушлый и дошлый, не запинался, когда будешь рассказывать внукам и правнукам о наших свершениях, уточним, что, собственно, имеется в виду.

Прихлопнув на Колдыбанщине филиал столичного неотеррария, то бишь «Мадамского клуба», мы положили конец извечной проблеме «Муж и жена».

Подучив неодракона социологии рычать на своих высоких покровителей из столичного НИИЗЛИ, мы решили проблему равенства.

Показав школьному нео-Атласу, как истинно надо держать небосвод и как стакан, указали педагогике правильные пути воспитания юной смены.

Итак, пузатый доброхот эпохи, он же якобы глашатай судьбы, инициировал — наверняка в сговоре со своим подсвинком Добронравовым — падение потолка на пол, а точнее — на нашу голову. А затем — это уже явно в сговоре с Подстаканниковым — громогласно и деспотически отдиктовал нам свою злодейскую волю. Дескать, кончайте свой балаган, барная стойка закрывается.

И тут нас заело. Прямо до гастрита. Проняло до колита. Прошибло до радикулита. И словно десять слонов наступили нам на любимую мозоль.

Это кто повернул нашу игру против нас самих? Кто бросил нам вызов? Не змеи и драконы, не амазонки и титаны. Наш собственный выкормыш! Не мы ли его породили, вынянчили, вывели в люди? И вот теперь его колыбель, его детсад, его обитель, а равно — бесплатный санаторий… это, видите ли, ему несерьезно…

Ну погоди, неблагодарный! Видать, ты не до конца понял, что такое наш балаган. Сейчас ты узнаешь его сполна. Наш ход!

Эй, читатель? Сбегал в аптеку за корвалолом, а лучше — в ларек за пивом? Привязал себя к стулу, чтобы не упасть? Вот и хорошо. Потому что сейчас в «Утесе» произойдет…

Привет, читатель! Еще раз просим принять наши извинения. За то, что пришлось выворачивать твое чувствительное нутро и раздирать в клочья твою отзывчивую душу трагическими сценами гибели героя.

Еще раз принимаем от тебя излияния благодарности. За то, что угробили не твое подопечное чудо-юдо, а незнамо кого, то бишь никого.

Нам совершенно точно известно, что твое чувствительное читательское нутро вернулось на свое место, а отзывчивая душа склеилась и стала прямо как новая. И ты уже пребываешь в состоянии крайнего любопытства: каким образом твой ненаглядный Лука Самарыч, превзошедший непревзойденного Геракла в смерти, теперь превзойдет его и на предмет бессмертия?

Скажем откровенно: мы такой ерундой голову себе не забивали и не собирались делать этого. На девятый день после кончины Луки Самарыча мы собрались в «Утесе», чтобы согласно обычаю отметить эту знаменательную дату.

Настроение у всех было соответствующее. Во всяком случае, до первого стакана. Никто не пытался смешить анекдотами про тещу и про покойников. Никто не устраивал забавных первоапрельских розыгрышей. Никто не запрыгал на радостях, когда Подстаканников сообщил, что сторож Еремей Васильевич Хлюпиков со вчерашнего дня в ПОП № 13 не работает. По собственному желанию и под тем предлогом, что теперь «Утес» никакой культурно-исторической ценности собой не представляет и охранять здесь больше нечего. Ха-ха-ха…

И вот вышли к народу — повествует легенда-былина — лихие удальцы из знаменитого «Утеса».

— О достославные сыны и дочери Колдыбанщины! — начали они, точь-в-точь как их незабвенный атаман.

Естественно, и вид они имели соответствующий. То есть очугунели, подобно монументам на пьедестале. Залюбуешься.

— О достославные! — повторно вскричали монументы-удальцы. — Сегодня в предрассветный час, когда вы все еще смотрели сладкие сны и сновидения, выходили мы да натощак, да на высокий на берег крутой.

— Выходили да кланялись до земли Волге-матушке, да говорили ей от вашего имени слова жалостливые: «Ой ты, гой еси, река наша великая! Ой да пожалей ты нас, сиротушек! Да ты верни нам, возврати нашего Луку Самарыча! Очень уж народ честной по герою по своему тоскует».

— Мне стыдно за вас!

Все вздрогнули. Этот голос мог принадлежать только одному человеку в мире.

Все вперили взоры в волжскую даль. Но там никого не было. Зато по шатким ступеням на временную сцену-помост поднимался какой-то субъект.

— Мне стыдно за вас! — вещал он голосом, знакомым нам аж до зубной боли. — Весь мир взирает на Колдыбан с верой и надеждой, а Колдыбан взахлеб проводит пустое мероприятие.

— Лука Самарыч? — изумленно вопросила толпа.

СТЕКЛОТАРОВ. Вот она, наша Тьмутаракань! На драму или трагедию пирогами не заманишь, с милицией не затащишь. Как что повеселее — полон зал. Любит, обожает Тьмутаракань поразвлечься. Нарядилась, причесалась, благоухает французскими духами. Нет слов!

Сегодня мы покажем вам одну такую историю. Такую, знаете ли, эдакую. Весьма забавную. И весьма необычную. Можно даже сказать… как это? От слова «бес»… Ага: бесподобную. Ну, сами увидите… А сейчас я хочу представить вам своих сегодняшних партнеров.

(Жест за кулисы.)

Прошу!

НЕКТО. Чур об мой пиджак руки не вытирать.

АДМИНИСТРАТОР. Я не вытираю.

НЕКТО

(самодовольно).

Шутка. Обслуживанием доволен. Везде бы так. А то не успеешь глазом моргнуть, тык-пык — об тебя уже руки вытерли.

АДМИНИСТРАТОР. У нас салфетки.

ХИМИКАТОВ

(указывая на неподвижное тело, словно объявляет цирковой номер).

Оригинальный аттракцион: переворот с красной трибуны!

СТЕКЛОТАРОВ. Вы это как злодей?

ХИМИКАТОВ

(стоит на своем).

Коронный отечественный номер! За рубежом не исполняется!

СТЕКЛОТАРОВ. Он еще SOS? В смысле — дышит?

СТЕКЛОТАРОВ. Вот она, наша Тьмутаракань! Все такая же нарядная, причесанная, благоухающая. Нет слов. От имени и по поручению выражаю тебе, достопочтенная публика, горячую благодарность… Как это за что? За то, что не разбежались. Спасибо, низкий поклон, браво… Буквально сию минуту мы исполним свое обещание: покажем вам забавную историю. Вот только переоденусь и…

СТЕКЛОТАРОВ. Кто сказал «Э»? Что-то не так?

СТЕКЛОТАРОВ

(шепотом).

Ну как? Фокус удался?

ХИМИКАТОВ. Тс-с… Интрига идет.

(Громко.)

Спектакль продолжается! Слово имеет наш мудрец.

(Сует Стеклотарову шпаргалку.)

СТЕКЛОТАРОВ. «От имени и по поручению сцены и зала позвольте высказать наше самое сокровенное желание. Как нам всем хочется, чтобы сейчас рядом с нами был…»

(отвлекся от шпаргалки)

руктоварищ оттуда… как это… не с луны, не с облаков… не с больной головы на здоровую… Фу, склероз!

ХИМИКАТОВ. Предлагаю избрать желанного представителя нашей родной ЦУК рукинструк мукнаук фукпука нашим почетным зрителем. Пусть он незримо присутствует среди нас.

СТЕКЛОТАРОВ

(в своем духе, эпически)

. Вот она, наша Тьмутаракань…

МИЗИНЧИКОВА

(нетерпеливо перебивает).

Тертая, пуганая, не первый раз замужем и тэ дэ… Без подробностей.

СТЕКЛОТАРОВ. Ну что, большие глаза, длинные уши, вертлявые копчики, пляшущие верблюды и тэ пэ… ну, в смысле… эти…

МИЗИНЧИКОВА. Соучастники…

СТЕКЛОТАРОВ. Вы, конечно, знали, что в зале ни «ка», ни «ку»… Но все-таки ва-ва-ва… в смысле подавай-вай вам это самое… Чепэ, SOS, зава-ва-ва-рушку…

СВЕРЧКОВ

(за кулисы).

Эй, гегемон! Ты что же растерялся? Где слава народу?

(Выкрикивает.)

Слава! Ва! Ва!

АДМИНИСТРАТОР.

АДМИНИСТРАТОР

(важно, по-хозяйски).

Отставить славу народу!

СТЕКЛОТАРОВ

(изумленно).

По-русски заговорил. Значит, SOS.