К гостинице класса люкс, пятизвездочной по местным меркам, – если, конечно, к таковому, классу люкс, можно отнести слегка обновленную и чуть отделанную гостиницу дореволюционных еще времен в отдаленном, вполне захолустном городишке центральной России, – подкатил Бентли, вот уж, действительно, класса люкс. Из него вышел среднего роста господин, но с такой гордой посадкой головы, с такой степенной походкой, что швейцар тотчас определил его как птицу важную и с деньгами и кинулся вытаскивать багаж, согнувшись в три погибели, так что даже лица прибывшего постояльца не видел. Зато на машину загляделся: обтекаемая, с хорошей посадкой, темно-синяя снаружи и со светло-синей кожей внутри, в салоне, – неизбывная мечта швейцара, от одного вида которой у него сердце вздрогнуло и заныло.

– Черт! Не менее 11 лимонов стоит, – думал он о машине, поднимая вещи вслед за постояльцем.

Постоялец же, назвавшийся Павлом Ивановичем Чичиковым сам по себе, кстати, был интересен. Среднего роста, с лицом невыразительным, но промытым и постоянно слегка улыбающимся, плотного телосложения, но не толстый, с глазами небольшими, но зыркающими по сторонам и остро все подмечающими. Чаевые дал приличные, как и полагается: не слишком много, но и не мало.

Оставшись один, Павел Иванович внимательно оглядел свое новое пристанище. Номер был двухкомнатный, с диванчиками, пуфиками, зеркалами, большим телевизором в первой комнате и большим холодильником в прихожей. Во второй комнате стояла не то чтобы огромная, но вполне приличная кровать и встроенные шкафы с зеркалами. Все было вполне, вполне для такого скромного городка. Особенно интересовала приезжего ванна и туалет, но и тут он был приятно удивлен наличием современной сантехники со всеми необходимыми прибамбасами. Это настолько его обрадовало, что он немедленно разделся с дороги и встал под душ, омывающий его со всех сторон, компьютерное управление которого помогало постояльцу ублажать себя нежными струями.

Умывшись и переодевшись, Павел Иванович помолодел даже, и, спустившись в ресторан, выбрал себе место у окна, чтобы наблюдать за улицей, а также потребовал меню, которое, впрочем, оказалось в руках подлетевшего официанта, и тотчас было передано Павлу Ивановичу.

Уже сидя в самолете, уже помахав крылом над родными просторами, задумался Чичиков над особенностью чувства справедливости в современной России.

Ну, например, вышел закон о том, что злостных неплательщиков будут выселять из квартир в какие-нибудь разваливающиеся бараки, чтоб знали – за проживание платить надо. Правда, никого не интересует, что пенсия какой-нибудь старушки или старичка равна квартплате, но кому какое дело. Плати. А то несправедливо на халяву-то жить. Жрать не на что будет? Ну и подыхай, старый дурак, пенсионному фонду легче будет. Совсем зажился.

Вот сюжетец промелькнул на телевидении. Пенсия у старушки три с половиной тысячи рублей. Квартплата за отдельную квартиру – три тысячи. Она вот за год и не платила. И показывают журналюги торжество справедливости, наказание и назидание неплательщикам – выселяют ее, полуслепую, с такой же старой полуслепой собакой в общагу. А как же? Вот торжество справедливости. Правда, Чичиков точно знал это, в элитном поселочке у города N, как и в тысяче таких же элитных поселочках, тоже ни за что не платят, ну, может, за свет только. Но ведь их выселять нельзя, тогда кто наверх будет по цепочке миллиарды передавать? Они, родимые, поильцы и кормильцы, чиновники, разжиревшие до того, что рожи в экран телевизора уже не вмещаются.

Так что, все по справедливости.

А еще, очень наш президент о деточках беспокоится. Все новые указы и законы издает. Ювенальную юстицию придумал. По справедливости оно как? Пособие по уходу за младенцами тут же, по закону сократил в несколько раз, по многодетности такие копейки платят, что слезы младенцам вытереть – и то, не хватит.