Вхожу. Мать готовит. В комнате стоит аппетитный запах теста, пропитанного чесноком. Ставлю ногу на табурет и начинаю развязывать шнурок. Появляется отец. Я вижу его скрюченные, грубые, трудовые пальцы и склеротичные глаза.

— Тебе лень нагнуться? — взрывается он неожиданно.

Не отвечаю, потому что изменить моего отца невозможно. Во многом я похож на него. Пытаюсь отделаться восковой улыбкой. Но моя сдержанность вызывает в нем спонтанное бешенство.

— Думаешь, я не знаю, что ты делаешь по вечерам? Барабанишь по клавишам — чернишь Советскую власть. Тебя никогда не напечатают. Твоя писанина гроша ломанного не стоит.

— Ты гнида на теле человеческом! — заключает он в гневном порыве и после короткой паузы добавляет, — добарабанишься!