Начало ХХ века, 1908 год. Молодой киевлянин Клим Кошевой чудом вырвался из тюрьмы и скрывается от преследований царской власти во Львов. Но и тут его арестовывает полиция — возле трупа известного адвоката Евгения Сойки. Покойный имел в городе сомнительных друзей и могущественных врагов. Самоубийство — или убийство? Поиски истины водят Кошевого темными лабиринтами львовских улиц. На его пути — дерзкие батяры, городские криминальные короли и российские террористы-бомбисты. А еще полицейский комиссар Марек Вихура, у которого Клим постоянно путается под ногами. Правда ошеломит Кошевого и его нового преданного друга Йозефа Шацкого. И навсегда изменит судьбу загадочной и влиятельной красавицы Магды Богданович…
1908 год, Львов, улица Лычаковская
Как начало смеркаться, он не выдержал — попросил гостя уйти.
Точнее, не совсем гостя. Ведь русый, давно не стриженный молодой человек с быстрыми глазами, который запросто расположился в соседней комнате, пришел не с деловым или частным визитом. Он не знал курносого лично. Раньше они не встречались. Да и не имел хозяин ничего конкретно против этой персоны: на месте этого россиянина мог сидеть другой. Брюнет, блондин, рыжий, даже лысый.
Его не раздражало, что курносый курит дешевую махорку, а не приличные фабричные сигареты, сделанные в Винниках
[1]
. Табачная промышленность в провинции за последнее время пошла далеко вперед, газеты писали: вскоре планируется изготовление собственных сигар. Не уступят кубинским, а будут стоить дешевле. Правда, городская аристократия все равно поначалу будет платить за оригинал охотнее, чем продукт того же качества, но сделанный собственными силами…
Бог с ними, с сигаретами: такие, как парень в соседней комнате, далеки от соревнований в напыщенности. И совершенно равнодушны к тому, что и какого качества предлагает любая промышленность. Научившись курить махорку, будут смолить ее дальше, до конца жизни. Пусть хоть мир станет дыбом.
Глава первая
Эмигрант из вагона второго класса
Июльским утром на перрон Львовского вокзала вышел молодой человек в пиджачной паре, синей, в бледно-серую полоску.
Брюки замялись в дороге, сведя на нет все старания их хозяина нагладить стрелки, как того требовала городская мода. Крой при этом казался не слишком актуальным. Да и вообще выглядело, будто владелец не заказал костюм у портного специально, как водится, а купил готовый, потому что так дешевле. После этого мастер подогнал и подшил одежду уже по фигуре, взял деньги, еще и сделав скидку. И оба остались довольны. Парень — потому что нарядился недорого и одновременно довольно прилично. А портной — потому что наконец избавился от лежалого товара, за который не заплатил предыдущий заказчик. Не понравилось, полоски не такие, а на самом деле проигрался в карты и сидит в дешевых номерах где-то на Ямской
[8]
, ожидая, пока жалостливые родители откликнутся и пришлют деньжат. Тут, конечно, не до костюмов, поесть бы чего…
Так оно и было.
Конечно, парень, торгуясь с подольским портным, понятия не имел о его истории. Сам переживал не лучшее финансовое положение, но если бы только это горе. Одежда, в которой вышел на волю, была окровавленной и грязной. Другие нехитрые пожитки хозяин апартаментов, которые снимал молодой человек в Киеве на Подоле, не слишком церемонясь, забрал за долги. Добавив при этом ядовито: себе в убыток, но лучше уж так, чем ничего. Деньги у отца брать не хотелось. Одолжить удалось у знакомого, одного из тех немногих, кто еще не боялся с ним не только общаться — здороваться. Пообещал выслать, как только устроится на новом месте. Хватило на костюм, рубашку, галстук, круглую соломенную шляпу-канотье и билет в один конец на поезд из Киева до Львова.
