Тринадцатилетний мальчик с внешностью печального ангела играл на скрипке. Он играл легко и непринужденно. В нем чувствовалась мастеровитость не по годам. Но широко распахнутые глаза оставались равнодушными. Он не волновался, не переживал вместе со своей скрипкой. Казалось, он просто отрабатывал свой номер. Черные, гладко причесанные волосы, темно-синие брюки, белая рубашка, галстук-бабочка — ни дать ни взять пай-мальчик, который беспрекословно слушается своих родителей и учится только на «отлично».

Впрочем, так оно и было. Евгений Лагунин учился в седьмом классе и был круглым отличником. Учителя на него никогда не жаловались, а родители вообще не могли на него нарадоваться.

Антонина Егоровна Лагунина с умилением смотрела на своего сына, звуки его скрипки ласкали ее материнское сердце.

Когда Женя оторвал смычок от струн, опустил руки и сдержанно поклонился, школьный зал зашумел аплодисментами.

— Какой чудесный сын у нас растет, — со слезами на глазах сказала Антонина Егоровна, легонько толкая мужа. — Увидишь, он еще с большим симфоническим оркестром играть будет…

«Уазик» с затемненными стеклами свернул с Ленинского проспекта. Впереди замаячили мрачные корпуса Тригорского металлургического комбината. Индустриальный гигант тяжелой промышленности, «кормилец» четырех тысяч рабочих и служащих.

Два инкассатора хмуро смотрели вперед. Они везли зарплату рабочим завода. В объемистых сумках покоилось в общей сложности полмиллиона рублей. Огромаднейшие деньги. Такие суммы перевозить смертельно опасно. Особенно сейчас, когда в городе появилась банда Соловья. Она уже успела прославиться дерзкими налетами на инкассаторов. И никто ничего с бандитами этими поделать не может.

У Соловья, поговаривают, на вооружении даже автоматы есть. И головорезов не меньше десятка. А их всего двое, и у каждого по пистолету. Что сделаешь с этими «пукалками»?

Но ничего, на этот раз все обойдется. Завод уже совсем близко. А к следующему разу, возможно, с бандитами будет покончено. Ведь доблестная советская милиция не даром свой хлеб ест…

«Уазик» выехал на перекресток. Он шел по главной дороге. Поэтому водитель даже не взглянул влево. У него преимущество, так почему он должен кого-то бояться? А когда он все же соизволил бросить ленивый взгляд в сторону, было уже поздно. Красномордый «МАЗ» на огромной скорости врезался в машину. Раздался оглушительный удар и скрежет раздираемого металла. Но водитель этого уже не слышал. По лобовому стеклу расплылись его окровавленные мозги.

Пятнадцать лет отдал зоне Григорий Павлович Певцов. С малых лет воровал. Воровские законы чуть ли не с молоком матери в себя впитал. И никогда их не нарушал. Лютым зеком он был. Если кто вдруг против «молитвы» пер, ножом по горлу, — и весь разговор. Фанатом воровской идеи был. Его заслуги даром не пропали. Большой авторитет в уголовном мире себе заработал. Короновать его уже должны были, когда подстава случилась. Хозяин зуб на него имел. И, падла, в ШИЗО бросил. Но ему, конечно, к этому не привыкать. Да только в камере его суки ждали. Скрутили, штаны сняли, да в зад шершавого вставили. Невинно пострадал. А его в «петушиный угол» загнали. Миску велели гвоздем пробить, ложку, чтобы никто не опоганился. «Петушиным королем» сделали.

Ох, и возненавидел же он после этого своего брата вора. Ведь ничем же он себя не запятнал. А «опустили» его суки хозяйские. Это же заговор. Злой рок. Не мог он этой силе противостоять. Свыше всяких человеческих сил. Ведь он даже не знал, что его на расправу к сукам ведут… Ни в чем он не виноват. А с ним так поступили. А ведь он «смотрящим» зоны был…

С территории зоны на волю тянулся тоннель. На всякий случай, когда в силе был, велел его прорыть. А вот надо ж, пригодился. Через него он ушел в бега.

А на воле его ждали кенты. Такие же блатари, как и он. Им он ничего о своей злой доле не сказал. Пятеро их было, верных корешей. Всех на дело подговорил. Сорвались с Питера и на «блатные гастроли» дернули. Псков, Смоленск, Воронеж, Волгоград, Пермь… Везде наследили. Дерзкие налеты на инкассаторов, банки, ювелирные магазины… И нигде не обходилось без трупов. В каждом городе не меньше чем по «лимону» делали. Удача не отворачивалась от них. И он верил, что она никогда не отвернется. Банда росла. Под рукой у него сейчас два десятка блатарей, крепко повязанных страхом перед «палевом». Попадись они в руки к ментам, и всем им намажут лоб зеленкой. Каждый своими «подвигами» заработал минимум на три «вышака». Но умирают, как известно, единожды.

Год назад банда Певцова добралась до Тригорска. Мощный индустриально-промышленный и областной центр. Десятки крупных заводов и комбинатов в нем. И сберкасс не перечесть. Есть где развернуться.

Георгий Валентинович Ипатьев уже две недели пребывал в бессменно мрачном расположении духа. Еще бы, погореть на полмиллиона рублей. А долларов сколько ушло!..

Кроме него, мошенники в милицейской форме обчистили Воронина, Лобухина, Верещагина, Толмыгина. Первые двое шли по торговому делу, третий и четвертый — «цеховики», у них крупный подпольный бизнес, так же как и у него. Как же мошенники вышли на них? Он долго думал над этим. А сегодня неожиданно пришел ответ. Притон Колодина. Вот что связывало его со всеми потерпевшими. Он вспомнил свои пьяные откровения перед Геной. Что он ему говорил, не помнил. Но что-то говорил. Возможно, о том, где хранит свои сбережения. Идиот! Колодин же и сдал его мошенникам. А может, и сам был в их числе.

Нужно будет сообщить об этом Петровичу. Он живо с этим козлом разберется…

Он ехал по загородной дороге прямиком к себе на дачу. Ни встречного транспорта, ни попутного. И тут машину повело в сторону. Блин, колесо пробили!

Водитель выбрался из «Волги» и пошел открывать багажник. Запаска у него вроде бы в наличии. Георгий Валентинович остался в машине.

Два года уже Женя «смотрел» за зоной. Его слово было законом для всех зеков. С ним считался и Хозяин. Грех ему было на что-то жаловаться. Но он без сожаления оставлял колонию. Послезавтра «прозвенит звонок» и перед ним откроются ворота КПП.

Страна жила бурной жизнью. Глас демократии и перестройка вызвали необратимые процессы. Союз Нерушимый Республик Свободных трещал по швам. События в Прибалтике, Армении, Азербайджане, Грузии, Таджикистане вплотную привели могучую державу на грань развала. Коммерциализация всей страны шла полным ходом. То там, то здесь возникали коммерческие банки, магазины, рестораны. «Цеховики» перестали существовать как класс — они трансформировались в честных кооператоров и бизнесменов.

Женя уже знал, чем он будет заниматься на свободе. В стране было туго с водкой и сигаретами. С сигаретами ладно, а вот без водки никуда. Поэтому он собирался построить под Тригорском, в глухих лесах, подпольный завод по производству фальшивой водки. Бутылки, пробки, наклейки достать не проблема. Он уже прошел полный курс лекций одного теневого дельца, погоревшего как раз на левой ликероводочной продукции. Дело обещало баснословные прибыли.

Да, конечно, коммерция не вписывалась в воровской закон. Но он собирался заботиться не только о нуждах вольного народа, но и о «невинно» осужденных. На зоны водяру ящиками будет слать. Это в какой-то мере его оправдывало. Так отшучивался Женя перед самим собой…

В зоне он числился кладовщиком. У него было свое помещение. В нем он и коротал время, оставшееся до освобождения.

За воротами КПП стояли два «шестисотых» «Мерседеса». Дверцы одного были распахнуты настежь. Играла музыка, на заднем сиденье сидели какие-то девицы. Открытые по всей длине ноги одной из них приятно волновали взор. С ними о чем-то весело болтали два бритоголовых пацана в спортивных штанах и майках-безрукавках.

Но разговор и музыка тут же стихли, едва в поле их зрения появился Женя. Его костюм-тройка был тщательно отутюжен, сорочка блистала чистотой, лакированные туфли сверкали на солнце. Он шел к машинам с достоинством человека, привыкшего к большой власти.

Навстречу ему устремился Коготь.

Он встречал его, когда Женя выходил из зоны в первый раз. Тогда они обменялись вежливыми рукопожатиями. Теперь они еще и обнялись, как два старинных друга.

Коготь уже давно ни на кого не шестерил. Под ним сейчас ходило полсотни «пехоты». Он держал под своим контролем целый район Тригорска. С двух заводов дань собирал. И, конечно же, оставался верным делу покойного Цирюльника. Он был его опорой. Но даже если бы он и оставался «шестеркой» пахана, Женя все равно не оттолкнул бы его от себя. Слишком многое в этой жизни их связывало.

Два бритоголовых качка с шеями борцов подошли к железному ларьку.

— Чо, спишь, Оксана? — прогромыхал первый, открывая боковую дверь.

Тридцатилетняя блондинка вскинула на него тоскливый взгляд. И тут же улыбнулась. С рэкетирами Штыка нужно быть приветливой. Хотя им все равно. Хоть смейся, хоть плачь, сумма «черного налога» все одно останется прежней.

— Ну чего вылупилась? — грубо спросил второй. — Бабки давай…

Оксана достала откуда-то из загашника пачку денег, завернутых в газету, и протянула «быкам».