Организм работает на пределе, на износ, сознание – в ускоренном режиме. Руки выводят автомат на линию огня в привычно быстром темпе, а сама цель движется, как в замедленной съемке. Гранатомет на плече боевика, и, если он успеет выстрелить, быть беде. Но Глеб опережает его, палец жмет на спусковой крючок, пороховые газы с грохотом выталкивают пулю из канала ствола. Только вот некогда следить за ее полетом, надо переводить автомат на следующую цель…

Семь дней в горах, целая неделя на ногах. Мотострелковая колонна нацелена на чеченское село, группа майора Дробова ведет разведку на маршруте движения, обеспечивает ее прикрытие. Техника вязнет в грязи, продвигается медленно, тяжело, а в горах боевики, у них своя задача – затруднить, а по возможности сорвать марш. Семь дней группа Глеба в работе без всякого продыха, люди вымотаны, едва держатся на ногах, потому и заметили боевиков слишком поздно, позволили застать себя врасплох. Семь дней в горах – это слишком много даже для тренированного бойца, поэтому боевики получили шанс. Глеб оказался на острие удара, и ему нужно продержаться хотя бы пять-шесть секунд, а там его подчиненные оправятся от неожиданности, вступят в бой всеми силами…

Непонятно, что делает здесь этот безусый юнец среди матерых бородачей, но у него в руках автомат, и он готов убивать. Может, ему и шестнадцати нет, но Глеб сейчас действует, повинуясь рефлексам, моральные соображения на заднем плане. Сопляк уже в прицеле, ударник разбил капсюль-воспламенитель патрона… А в поле зрения уже попал бородатый араб со звериным оскалом. У него всего лишь один глаз, но на Глеба он смотрит через прорезь прицела, и нет возможности опередить его. Нужно уходить с линии огня.

Глеб отпрыгнул в сторону, в падении перекатился через плечо, но не заметил засыпанный прелыми листьями пенек, ударился об него локтем. Руку будто молнией пронзило, но автомат он удержал. Даже более того, открыл огонь, удерживая оружие больной рукой, и только потом придержал его здоровой. А справа на него вышел еще один «дух» и этот наводит на него автомат, но с ним Глеб успевает справиться, а вот что делать с его напарником, оружие которого также на изготовку? Уж очень близко подобрался враг, возможности для маневра нет, надежда на то, что боевик промажет…

Опасного боевика срезал кто-то из своих, но до этого он успел выстрелить в Глеба. Одна пуля ударила в живот, другая стукнула по голове…

Умопомрачительный экстази, ревущая музыка и пронзительные стоны красотки – все это ведет в ад, но через райское удовольствие.

Но вот все кончено.

– Уфф!

Свирид оттолкнул от себя официантку, рухнул на спину, в падении кулаком стукнув по кнопке на музыкальном центре. В комнате стало тихо, только слышно, как тяжело дышит девушка, будто не человек рядом с ним лежит, а загнанная лошадь.

– Гы-гы! – самодовольно гоготнул Свирид.

Ветер весело играл в молодой листве старой липы, время от времени он спускался вниз, чтобы распушить волосы на голове у Глеба, а затем возвращался обратно и ласкал его слух нежным шелестом. Солнце клонится к закату, обагряя края надвигающейся откуда-то с юга тучи. Дождь собирается, но если он пройдет, то ливнем, смахнув с земли тепло полуденного зноя.

Хорошо в госпитальном дворе, воздух здесь свежий, зелень пышная, газоны аккуратно подстрижены, на клумбах радужные созвездия цветов. И лавочки такие удобные, что подниматься неохота. Но засиживаться Глебу нельзя, ходить ему надо, мышцы застоявшиеся разминать, легкие продувать.

Он поднялся, повернулся спиной к госпитальному корпусу, сделал несколько шагов. Не совсем он здоров, в животе до сих пор болезненное ощущение, голова кружится, а иногда поднимается внутричерепное давление, да так, что встать с кровати невозможно. И все-таки походка у него легкая, хоть бесшумный шаг разведчика выводи.

– Дробов! – услышал он вдруг за спиной знакомый голос.

Ольга Евгеньевна это. И подошла она к нему со стороны больничного корпуса, больше неоткуда.

Стирка белья – дело сложное. Берешь печную золу, заливаешь ее водой, отстаиваешь и получаешь мыльный раствор, замачиваешь его с бельем, которое потом до судорог в мышцах таскаешь по стиральной доске, затем полощешь в холодной речной воде до посинения губ. Так было давно. Стиральная машинка с ручными валками для отжима белья, ванна с проточной водой, полоскание, сушка – это технология вчерашнего дня. Почему? Да потому что у Глеба есть деньги для современной стиральной машинки; «боевые» за полгода получил, а это сумма немалая. Забрасываешь белье в барабан, задаешь режим, включаешь сушку – и, пожалуйста, через пару часов получаешь готовый продукт.

– Жаль, утюга в машинке нет, – сказал он, понюхав ароматно пахнущую, еще теплую тельняшку.

– Ничего, я тебе поглажу, – улыбнулась Ольга и мягко ткнулась лбом в его плечо.

Из госпиталя его выпишут на днях, затем отправят в санаторий, только он никуда не поедет, потому что Ольга свой отпуск уже отгуляла. Военно-врачебная комиссия свой вердикт еще не выносила, но и без нее Глеб уже чувствует, что не сможет работать в горах на прежних условиях, а воевать вполсилы – это верная смерть. А он не желает умирать, потому что с ним Ольга, и ему вовсе не хочется покидать этот маленький уютный мирок, в который она его впустила.

– Не тебе, а тебя, – поправил он ее. – Меня надо гладить, а со своей тельняшкой я сам как-нибудь справлюсь. И белье все переглажу. Только не сейчас. Завтра. Когда ты на работе будешь. А сейчас нам нужно машину на «интимном» режиме опробовать…

Одна тапочка лежала на лестничной площадке, другая – в прихожей, на смятой дорожке, рядом с оторванной пуговицей. Дверь нараспашку, на кухне от сквозняка надувается тюлевая занавеска на окне, на плите в кастрюльке варятся макароны. Ольги нигде нет.

Глеб озадаченно поскреб затылок. Ничего себе за хлебушком сходил! Всего двадцать минут его не было, и вдруг такое. Не могла Ольга уйти из дома, не выключив плиту. Да и сумочка ее висит на месте, туфли тоже там. К тому же тапочки сброшены не просто так, и пуговица от халата оторвалась не сама по себе. Коврик опять же смят. Кто-то схватил Ольгу, она пыталась вырваться, но сил у нее не хватило. Пуговица оторвалась, с ноги слетела правая тапочка, а когда ее вытащили на лестничную площадку, она потеряла и левую.

Глеб бросился вниз, к скамейке, где обычно сидели словоохотливые и любопытные старушки, но, как назло, никого там не было. Погода сегодня не очень, прохладно, ветер, дождик накрапывает, потому по домам бабульки сидят. Парень с длинными волосами домой торопится, гитара у него зачехленная на плече. Этот видеть ничего не мог, потому что далеко он был отсюда в момент похищения. А ведь похитили Ольгу. Значит, надо звонить в милицию.

Наряд патрульно-постовой службы прибыл минут через двадцать. К этому времени Глеб уже успел поговорить с женщиной, что жила на первом этаже в одном подъезде с Ольгой.

Пузатый, в годах старший лейтенант с высокомерным скучающим лицом неторопливо вышел из машины, поправил кобуру, съехавшую к самому копчику. Наверняка он мечтал о банке пива, тараньке и кресле перед экраном телевизора, а о службе думал меньше всего, а тут какой-то жалкий обыватель со своими проблемами, и надо делать над собой усилие, чтобы расшевелить в себе хотя бы одну извилину. Вслед за ним из «уазика» выбрался длинный – как оглобля – сержант с автоматом на плече. Этот с любопытством и живо глянул по сторонам, как будто желая обнаружить преступников. При этом автомат свалился с плеча, и ему пришлось присесть, чтобы поймать его у самой земли. Нескладный он, неловкий.

Строительным бизнесом Свирид начал заниматься давно, еще в начале девяностых – строил коммерсантов, снимал с них плату за тот страх, который внушал им. А сейчас он строил жилые дома и заводы. Начал с того, что купил большой участок земли недалеко от города у реки, продал его под индивидуальную застройку, и тут появились сразу несколько предложений поставить дом по индивидуальному проекту, а опыт у него имелся, сам ведь построил здание под казино. В общем, организовал он фирму, нанял толковых людей, и вскоре дело пошло на лад, стало приносить серьезную прибыль. Конечно, гораздо проще снимать деньги с казино и с охраняемых точек, но менты конкретно перекрыли эту жилу после того давнего случая с убийством. Казино ему оставили, но при этом обложили налогом в свою пользу. Это был форменный шантаж – или садишься в тюрьму за убийство, или сдаешь свои позиции по всем криминальным фронтам. Выбора у Свирида не было, и он принял условия. Хорошо, что в отчаяние не впал, горькую не запил. И деньги свои в правильное русло направил.

А свободных денег у него на тот момент было много, большая часть находилась на заграничных счетах. Свирид подумывал о том, чтобы уехать за рубеж, но следствие в отношении него долго не прекращали, какое-то время он был невыездным, а потом дела вдруг пошли так хорошо, что желание уезжать за границу отпало.

Сначала он построил несколько домов, затем с ноля «под ключ» воздвиг целый поселок, потом другой. Места были выбраны очень удачно – лес, река, природа, близость к городу, плюс покупателей привлекло соотношение цены и качества, в общем, дома ушли, как горячие пирожки. Одновременно с этим он построил небольшой цементный завод для собственных нужд, поставил цеха для железобетонных конструкций, но вдруг на эти объекты нашлись покупатели из Москвы, и он продал эти объекты с хорошей выгодой. Неподалеку от Черноземска находились крупные залежи известняка, глины и гипсового камня, пригодные для производства высококачественного цемента, поэтому покупатель сделал заказ на второй, более крупный завод. Свирид не побоялся взять на себя такую ответственность, закончил строительные работы в срок, с удовольствием подсчитал прибыль и принялся строить новый завод. На этот раз он сам искал и находил инвесторов, брал кредиты в банке, зная, что игра стоит свеч.

Но не забывал он и о жилых домах. Черноземск нерезиновый, состоятельных людей в нем не так уж и много, поэтому третий по счету элитный поселок мог и не окупиться, но ведь можно строить обычные жилые дома. Он освоил производство таунхаусов и малоквартирных домов, и сейчас уже шло заселение в новом жилом районе, который он построил на окраине города. Там же он поставил и несколько элитных коттеджей, выполненных в едином стиле. Именно мимо этих домов и проезжал он сейчас. Все бы ничего, но вдруг он увидел знакомое лицо. За открытыми воротами лицом к дороге стоял капитан Зубарев со своей женой и с кислым выражением лица выслушивал менеджера из отдела продаж, который красноречиво, если судить по бурной жестикуляции, расписывал перед ним прелести коттеджа.

Шесть лет прошло с тех пор, как Зубарев поставил ему условие – или он забывает про Веронику Соболеву, или отправляется в тюрьму. Свирид тогда поспешил отпраздновать успех. Не выдержали нервы у девчонки, расхотелось ей свидетельствовать против него, потому и отказалась она от своих показаний. Но, как показало время, радовался он рано. За первым условием последовало второе. Дескать, Вероника все-таки решила свидетельствовать против него, но если Свирид откажется от всех своих крыш… Так он сдал ментам всех своих подконтрольных бизнесменов, а потом еще уступил часть доходов от казино. Правда, со временем налог с казино уменьшился до мизера, но неприятный осадок все-таки остался. Просто неприятный осадок, хотя было время, когда Свирид готов был заказать Зубарева вместе с его подружкой. И сделал бы это, если бы не опасался последствий. Рубоповцы хоть и не без греха, но своих в обиду не давали, а за Зубарева могли спросить без суда и следствия. Хорошо, что он тогда сдержался…

Пристрастием к общественно полезному труду Вероника не страдала. Это Ольга не могла жить без своей работы – два года после замужества в госпитале отработала, затем возглавила коммерческий центр, который Свирид открыл чисто под нее. В госпитале она даже отделением не заведовала, а на новом месте стала главным врачом, что, надо сказать, ее обрадовало. Да Ольга особо и не скрывала, что вышла замуж не из-за одной только любви. Ей хотелось быть женой состоятельного человека и пользоваться всеми сопутствующими тому благами. Но так ведь она женщина, у нее тяга к удачливому и успешному охотнику в крови, на уровне первобытных инстинктов…

С Вероникой все немного по-другому. Замуж за Зубарева она вышла по причине сильного душевного расстройства. Киргиз со своей братвой не просто похитил ее, а еще и изнасиловал. Психологическую травму она получила, а Зубарев ее пригрел. Замуж она выходила за простого, в общем-то, мента. Это потом она стала понимать, что у Зубарева есть левый и весьма солидный доход. А может, она узнала об этом сразу… Как все было, Свирид мог только догадываться, зато он точно знал, что Вероника выбрала для себя профессию покупателя. В салоне красоты и фитнес-центре она покупала услуги, в магазинах – товары, и так весь день в трудах праведных. За ней следили уже несколько дней – Свирид знал и образ ее жизни, и распорядок дня.

Он перехватил девушку на входе в фитнес-центре «Пять колец». Хороший клуб, количество олимпийских колец здесь в точности соответствовало числу спортивных залов. Уровень обслуживания был на высоте, и столь важные персоны, как Дмитрий Никитич Свиридов, не обходили это заведение стороной. Потому и не удивилась Вероника его здесь появлению. А он действительно взял на днях абонемент, даже позанимался вчера в атлетическом зале в свое удовольствие.

Вчера он дал нагрузку своим мышцам, а сегодня потренирует язык. Вероника – девушка непростая, да и разница в возрасте у них солидная – двадцать лет. К тому же она очень на него обижена. И на фоне всего этого он должен будет завоевать ее расположение. Сложную он поставил перед собой задачу, но чем тяжелей бой, тем слаще победа.

Нет, он уже не бабник… Ну, разве что иногда, под настроение глотнет колес и переспит с какой-нибудь новенькой красоткой из своего клуба, но так ведь это дань традиции, что есть святое, само по себе, дело. К тому же он особо не усердствует, и право первой ночи в казино уже давно отменено, причем по его же инициативе. Теперь клубные девочки сами решают, с кем спать и с кого начинать, но и боссу своему не откажут. Хотя встречаются экземпляры, которые ни с кем и ни за что. Таких ломать надо, но Свирид на таком перевоспитании уже не настаивает, хотя и не возражает, если кто-то с кем-то…

Ирония судьбы, или место встречи изменить нельзя. Героем такого вот кино стал Глеб и его старый боевой товарищ прапорщик Сазонов. Вернее, бывший прапорщик…

Сазонов был отличным бойцом, но вместе с тем и честолюбивым. Тридцать лет ему стукнуло, а он все прапорщиком оставался. «Не хочу так больше», – сказал он и написал рапорт на увольнение, а без него как без рук, поэтому пришлось ему младшего лейтенанта присвоить. И что? Через год он был уже лейтенантом. А еще через год его на звание Героя России представили, так он к самому командующему на прием напросился, выторговал Звезду Героя на старшего лейтенанта. Кто бы подумал, что Сазонов таким карьеристом окажется!

Но карьера – карьерой, а война – войной. Спасение от пуль старший лейтенант Сазонов искал в складках местности, за деревьями и валунами, но только не за спинами товарищей. Масштабные боевые действия закончились, но еще бродили по чеченским горам арабские и прочие недобитки, приходилось вести охоту за полевыми генералами, перекрывать каналы финансирования и доставки оружия. Работы у разведчиков хватало, были и потери. Группа старшего лейтенанта Сазонова засекла базу боевиков, по радиостанции навела на нее авиацию, а на обратном пути попала в засаду. Сазонов получил пулю в ногу и два осколка в живот. Кишки приходилось обратно в брюхо закладывать, мышцы нитками сшивать. Ничего, справились, доставили Сазонова в госпиталь, откуда его спустя некоторое время перевели в Черноземск.

Своего товарища Глеб нашел в той самой палате, где сам когда-то лежал. В этом и заключалась ирония судьбы. И место встречи изменить нельзя, хотя Глебу не хотелось ехать сюда, встречаться с Ольгой.

Но все-таки он приехал, привез Сазонову радостное известие.

Свирид любил сладкое. И сегодня на завтрак сыпанул в кружечку четыре ложечки сахара.

– Нельзя так, – покачала головой Ольга. – Сахарный диабет заработать можешь.

Она тоже собиралась на работу, поэтому поднялась так же рано, как и он. Из дома они выйдут вместе и в город поедут в одном эскорте в сопровождении «Гелендвагена», а там их пути-дорожки разойдутся. Их маленький сын останется дома под присмотром няни. Приемная дочь Юля отдыхает в элитном летнем лагере в Сочи.

Свирид отправится к себе в офис. Ему нужно лично проконтролировать ход строительства завода, а это сто километров пути только в одну сторону. Только вот не поедет он никуда…

– Я же сдавал кровь на сахар. В норме все.

Город шумит за окном – машины мимо проносятся, сигналят, трамвай позвякивает и постукивает. Небо чистое, солнце, туча на горизонте собирается, обещая грозовой ливень, но дождь в жаркую погоду во благо. Кондиционера в номере нет, однако через открытое окно в комнату ветром с реки заносит свежий, чуть пахнущий тиной воздух. Река не очень близко, метрах в трехстах от гостиницы, но все это пространство занимает городской парк, сосны там и вязы с пышными кронами, хорошо бы посидеть на скамейке в шелестящей тени. Но Глеб не поднимается с кровати, лежит на ней и тупо смотрит в телевизор. Не выйдет он в город ни при каких условиях. Завтра утром у него вылет, а к обеду он будет уже в Москве. Уезжает он с чистой совестью, потому что Ольга согласилась прооперировать Сазонова. Сказала, что случай действительно тяжелый, но небезнадежный. И операция будет сложная, и уход понадобится серьезный, но Ольга все берет на себя.

Операция будет дня через три, однако Глеб не может ждать, у него служба. Сегодня вечером он сходит к Сазонову в больницу, пожелает ему всех благ, вернется в гостиницу и будет смотреть телевизор, пока не уснет. А утром: чемодан – вокзал – Москва. И никаких проблем.

Неплохо бы прогуляться по городу, но Глеб всерьез опасался неожиданностей, которыми полны улицы Черноземска. Не очень хорошо в номере, несмотря на свежий воздух, душновато здесь, но в засаде где-нибудь на горной тропе во много раз тяжелей, а там приходилось сидеть сутками. А здесь и постель мягкая, и телевизор, и в душ можно сходить, под прохладной водой ополоснуться. К тому же через пару часов он отправится в госпиталь. Две остановки на трамвае, и он на месте. Всего две остановки, без всякого отклонения в сторону…

В дверь вдруг постучали; возможно, это с уборкой в номер пришли.

– Да!