ЛУЧШАЯ ЧАСТЬ БУДУЩЕГО – В ПРОШЛОМ

Идея «золотого века» – одна из древнейших утопий. Помещали это волшебное время мира и любви то в райские кущи, во времена до грехопадения, то в далекое будущее. Иногда люди выбирали какое-то давно прошедшее время и наделяли его прекрасными чертами. В России есть любители разных пластов архаики, которые идеализируют время князя Владимира, или Ивана Грозного, или Петра Первого. Другие, более широко образованные, предпочитают времена Перикла или Августа… Что же касается меня, я скептически отношусь в самой идее «золотого века», но все же имею собственную концепцию на этот счет. Временем наиболее «золотым» мне представляется вторая половина XX века, послевоенная Россия. Разумеется, я говорю лишь о том временном и историческом пространстве, которое досталось моему поколению людей, живших в эти годы в России.

Я помню послевоенный Крым с его дикими бухтами, чистым побережьем, помню Подмосковье, не обезображенное новостройками и заводами, сливающими сточные воды в Москва-реку. Мы отправлялись в байдарочные походы, пили воду из реки, даже не задумываясь о том, какая в воде концентрация отравляющих веществ. На берегу Байкала еще не работал целлюлозный комбинат, а химических удобрений не хватало, чтобы отравить почву, свести благородную сосну и убить в городе всех птиц, кроме ворон и небольшого количества воробьев… Словом, мое поколение застало только начало преступного уничтожения природы.

В прошлом году, проезжая по дороге от Москвы до Углича, мы не увидели ни одного здорового леса, но зато во множестве видели заброшенные поля, поросшие сорняками, кустарником и даже сорным мелколесьем. Мелькает нечто зеленое по обе стороны дороги, и только внимательный глаз понимает, что нет ни настоящего лиственного леса, ни бора, и даже грамотно возделанного поля не видно… Одни только приусадебные участки с шестью сотками картошки, да и то лишь изредка.

Совершенно определенно умнеет.

У интеллекта есть две составляющие. Первая, инструментальная – это умение оперировать информацией и энергией. Тут прогресс очевиден и легко доказуем. Ядерная боеголовка энергетически мощнее каменного топора на 13 порядков. А в плане информации так: всего 700 лет назад умножать двух-трехзначные числа умели только крутые интеллектуалы в Германии, а делить – только в Италии. Чтение и понимание текста про себя долго считалось признаком либо гениальности, либо колдовства: в Средневековье за это могли и на костер отправить. Или еще пример: чтобы заниматься земледелием, надо предвидеть события на месяцы и годы, понимать, что сейчас ты не съешь, а бросишь хорошее зерно в землю и через полгода соберешь много зерен. А первобытный охотник умел мыслить только днями. Вообще, чтобы жить в технологически и организационно более сложном обществе, надо мыслить более крупными информационными блоками, то есть раз за разом людям приходится умнеть.

Но у интеллекта есть и вторая составляющая – гуманитарная. Это качество саморегуляции, самоконтроля. Сюда относятся культурные ценности, мораль, совесть, право. Оказывается, чем мощнее технологии, тем более совершенные средства внутренней регуляции необходимы, для того чтобы общество не разрушило природные и политические основы своего существования. Это так называемый закон техно-гуманитарного баланса, который действует на всем протяжении человеческой истории. Скажем, с распространением стального оружия – легкого, прочного и дешевого – ценности бронзового века, когда войны велись маленькими профессиональными армиями, стали чреваты саморазрушением передовых обществ. Можно проследить, как действовал этот драматический отбор на жизнеспособность за последние пару миллионов лет. Еще тогда, когда людей нашего вида в помине не было, наши далекие предшественники Homo habilis начали производить первые искусственные орудия и били ими друг друга по голове. Инстинктивное торможение внутривидовой агрессии, которое предохраняет от самоистребления диких зверей (ворон ворону глаз не выклюет), стало бесполезно, и условием выживания сделались искусственные ограничители.

Человечество в целом не раз находилось на грани самоистребления. Парадоксальный факт: на протяжении тысячелетий возрастали мощь оружия и демографическая плотность, то есть теоретически убивать становилось все легче. Но есть такой показатель – коэффициент кровопролитности: среднее число убийств в единицу времени к численности населения. Так вот, этот показатель на протяжении тысячелетий нелинейно, но последовательно сокращался. То, что мы с вами живем в XXI веке, – это не дары природы, а результат напряженной умственной работы многих поколений наших предков.

Важно понимать, что мы пока довольно далеки от реализации этой возможности.

Действительно, геном человека интенсивно изучается, и каждый год исследователи получают много новой информации о том, как последовательности нуклеотидов в ДНК связаны с нашим здоровьем, внешностью и даже характером. Но известно еще далеко не все. Относительно легко выявить ген с конкретной мутацией, которая нарушает конкретный белок и приводит к конкретному заболеванию, и гораздо сложнее анализировать многофакторные заболевания, которые находятся под влиянием целой сети генов и регуляторных участков ДНК, работа которых может к тому же изменяться под действием внешней среды.

Еще сложнее с поведением и характером. Да, разумеется, мозг материален. Сугубо биологические факторы, такие как скорость формирования новых синапсов или чувствительность ацетилхолиновых рецепторов на мембранах нервных клеток, влияют на индивидуальные отличия людей, такие как способность к обучению или, например, вероятность формирования никотиновой зависимости. Но, когда мы не говорим о каких-то тяжелых генетических нарушениях, психика человека в огромной степени зависит от тех условий, в которых он развивался.

На сегодняшний день доступны технологии, позволяющие предотвращать рождение детей с тяжелыми наследственными заболеваниями. Перед тем как отменять контрацепцию, можно сделать генетический анализ будущих родителей. Если они окажутся, например, носителями муковисцидоза, имеет смысл рассмотреть ЭКО с предымплантационной генной диагностикой: эта процедура позволяет подсаживать в матку только те эмбрионы, которые не унаследовали мутацию от обоих родителей и не будут страдать от болезни. Но это селекция из доступного набора вариантов, это не генная инженерия.

Насколько я знаю, в лингвистической теории есть два основных направления. Теория универсальной грамматики Хомского говорит о врожденных языковых способностях человека, которые не зависят от культуры, уровня развития, цивилизационных особенностей и так далее.

Теория лингвистической относительности Сепира – Уорфа утверждает, что существует тесная связь между структурой языка и мировоззрением, методом познания мира носителем этого языка.

Из обеих гипотез не вытекает возможность утратить язык в процессе эволюции. Если основа языка действительно универсальна, то никакие эволюционные процессы не должны ее изменить. Может измениться (и постоянно меняется) внешнее «проявление» языка, например орфография, пунктуация и так далее.

Если же язык тесно связан с когнитивными процессами, то он тоже не должен исчезнуть при условии, что человек не утратит способность к творчеству, логическому мышлению, научному познанию мира. Несмотря на постоянные заявления, что новое поколение уж точно тупее предыдущего, никакого интеллектуального коллапса у нас пока не наблюдается, так что и язык как основа коммуникации и средство познания мира никуда не денется.