Первый век до рождения Христа. Греция переживает период мира — выстраданного, постыдного мира, купленного поражениями, кровью и унижением. Македония и Рим, на словах объявив Элладу свободной, бесстыдно грабят древнюю и некогда славную страну, попирают ее законы, наказывают неугодных. Пирр, сын царя Спарты, города суровых воинов, и его друзья — из тех немногих, кто не склонил головы перед могучими врагами и роком. Беспощадная ненависть, страдания и горе ждут тех, кто дерзнул подвигнуть эллинов к новой войне — гибельной? Или священной?
Предисловие
Античной историей я увлекаюсь с детства, собрал дома весьма достойную библиотеку источников, книг современных историков и сборных трудов по описанию быта и нравов древних римлян и греков. А прочел подобной литературы еще больше. И давно утвердился в мнении, что возвышение римского государства, покорившего все Средиземноморье грубой силой оружия и, словно гигантский паук, сосавшего соки из покоренных земель, было чудовищной несправедливостью и глобальной исторической ошибкой. Думаю, если бы на той же территории поднялось государство эллинистического типа, его ждали бы расцвет, внутренняя стабильность и куда более долговременное существование. Разумеется, я частенько задумывался — а если бы в пору наивысшего могущества Римской Республики вдруг нашелся сильный и харизматичный лидер, способный сплотить энергичных, умных и воинственных эллинов, чтобы те могли оспорить мировое господство у квиритов? Ведь слабость эллинской нации проявилась именно в разобщенности, и тут весьма показателен пример Александра, который, объединив силы Эллады даже ненадолго, смог в короткий срок разгромить могущественнейших врагов и покорить б
о
льшую часть известного мира. Идея возникновения подобной панэллинской империи занимала меня весьма продолжительное время, постепенно кристаллизуясь в некий замысел, или, если хотите, сюжет альтернативной истории. Процесс этот нашел свое отражение в моей отроческой писанине, но увы, заботы о хлебе насущном вкупе с ленью и гибельной привычкой по десять раз переделывать написанное (оставаясь в конце неудовлетворенным), привели к тому, что первое более или менее внятное произведение появляется только сейчас, спустя двадцать лет после того как я впервые, вооружившись стилом и папирусом, приступил к штурму бастиона литературы.
Написание книги в жанре альтернативной истории всегда влечет за собой массу нападок со стороны любителей и знатоков истории, которые всенепременно заявят, что того, что ты написал, не могло бы случиться ни при каких обстоятельствах, и исторические реалии, де, не соблюдены, и никак не смог бы Гектор одолеть Ахилла, даже будь тот пьяный и связанный. Во многом со своими оппонентами я готов был поспорить, в других случаях с благодарностью принимал их доводы и корректировал текст. В связи с этим хочу выразить признательность своим рецензентам с литературных сайтов Proza.ru и Fenzin, а также особую благодарность Александру «Фенрису» Пушкину, чьи глубокие познания в древней истории, облаченные в ехидные, но вестьма ценные советы, помогли значительно улучшить роман. Впрочем, дискуссии, думаю, еще не закончены. Всех, кто хочет высказать свое мнение по поводу книги, прошу писать на [email protected]. Любое суждение может оказаться весьма ценным еще и потому, что мною уже начата работа над второй книгой эпопеи, а третья уже написана и ждет лишь окончательной правки.
Всем читателям желаю в жизни удачи и терпения. И помните — солнце еще не закатилось в последний раз!
Βαλαυστιον
I. Львенок
— Немедленно вернись, щенок! Отцовской властью приказываю тебе — стой!
Голос отца был гневным и властным, и в то же время… испуганным?
— Никогда!
Сердце судорожно колотилось, щеки полыхали жаром обиды и отчаяния. Проклятье! Как только отец посмел побуждать его к такому гнусному предательству?
— Стой, тебе говорят! Великие боги, ты меня слышишь? Леонтиск!!!
II. Час цветка
Призрак Горгила преследовал Леонтиска даже во сне, заставляя просыпаться с испариной на лбу и сумасшедшим сердцебиением. Тревога за жизнь наследника не давала афинянину ни расслабиться, ни отдохнуть. Однако на следующий же день после покушения во дворе и в саду дома Ариты расположилось целое войско горожан-спартиатов, решивших охранять Пирра днем и ночью. Задача «спутников» несколько упростилась, теперь они охраняли только дом, оставив прилегающую территорию суровой ватаге граждан. Отныне в любое время дня и ночи вокруг особняка стояло живое кольцо спартиатов, знавших друг друга в лицо, так что у чужака не возникло бы ни малейшей возможности подобраться к дому незамеченным.
Среди горожан продолжали циркулировать, обрастая новыми сказочными подробностями, слухи о сверхъестественном происшествии с черным аспидом. Спартиаты рассказывали эти байки на каждом углу, дивились чуду, благоговели и горели желанием доказать Пирру свою преданность. Этот случай представился им довольно скоро. Придя домой — Леонтиск уже даже в мыслях называл особняк Эврипонтидов домом — после тренировки в беге, сын стратега и шедший с ним вместе Тисамен наткнулись на торопившегося куда-то Феникса.
— О, афиненок! — завопил тот, останавливаясь. — Ты не поверишь, что произошло!
— Что такое? — испугался Леонтиск. За последнее время он привык, что все сюрпризы были только неприятными.
— Сегодня приходили от римлян и ахейцев, целая делегация, требовали, чтобы им отдали ваши задницы: твою, Эвполида и Аркесила. За ту потасовку с римлянами, помнишь?
