Убит старый китаец Джон Ли — хозяин маленького магазина. Гарри Босх, давно знакомый с жертвой, обещает семье Ли найти убийцу.
Но легко ли это сделать? Обитатели китайских кварталов издавна живут по своим правилам, недоступным для чужих. Босх вынужден взять нового напарника из отдела по борьбе с азиатской преступностью. Постепенно им становится ясно: скорее всего со старым Ли расправились гангстеры из триады «Девять драконов», которым он перестал платить дань.
Но как только детектив выходит на след подозреваемых, ему присылают видео из Гонконга: похищена его дочь, тринадцатилетняя Мэдди.
Закон США больше не в силах помочь. Отправляясь в Гонконг, Босх понимает: действовать придется в одиночку…
Часть I
УБИЙСТВО ОСОБОЙ СЛОЖНОСТИ
1
Все помещение отдела по расследованию грабежей и убийств было разделено на ряды частично изолированных застекленных отсеков. Со своего рабочего места детектив Гарри Босх мог наблюдать, как его напарник выравнивает на столе стопки папок, сортирует бумаги и, наконец, убирает в выдвижной ящик кружку, из которой весь день пил кофе. Босх взглянул на часы: без двадцати четыре. Создавалось впечатление, что всякий день Игнасио Феррас начинает этот свой ритуал на минуту-другую раньше, чем накануне. Был еще только вторник после долгого уик-энда, удачно дополненного Днем труда,
[1]
начало трудовой недели, и тем не менее Феррас изнывал от желания неприметно улизнуть пораньше. Эти настроения обычно начинали овладевать им после телефонного звонка из дома. Там его с нетерпением ждала жена с полуторагодовалым сынишкой и новорожденными близнецами. Она следила за часами, как владелец кондитерской лавки следит за не в меру подвижной детворой. Жена остро нуждалась в передышке, а потому с нетерпением дожидалась прихода мужа, надеясь, что он предоставит ей такую возможность. Даже через проход в полтора метра высотой Босх мог прекрасно слышать телефонный разговор напарника с супругой. Он всегда начинался с вопроса: «Ты когда придешь?»
Словно изготовившись к броску, Феррас вопросительно взглянул на Босха.
— Гарри, я, пожалуй, сорвусь, — нарочито безразличным тоном проговорил он. — Пока нет пробок. Несколько человек я вызвал повестками, но у них есть номер моего сотового. Нет смысла ждать их здесь.
Произнося это, Феррас потирал левое плечо. Это тоже имело символическое значение. Таким образом он ненавязчиво напоминал Босху о полученной им пару лет назад пуле, а стало быть, и о вполне заслуженном праве на несколько более раннее завершение рабочего дня.
Босх кивнул. Проблема состояла не в том, что его напарник уходит со службы раньше срока, ссылаясь на свои заслуги, а в дефиците чувства ответственности, столь необходимого в их работе. В общем, всегда оставалось сомнение относительно того, окажется ли он на месте, когда в убойный отдел поступит очередной вызов. Перед возвращением в ряды действующих сотрудников Феррас прошел девятимесячный курс физиотерапии и реабилитации. Но и год после этого он занимался расследованиями уголовных дел со все более раздражавшей Босха неохотой. В Феррасе не чувствовалось былого рвения, и Босх уже и не надеялся, что оно появится.
2
Босху как-то не хотелось читать Феррасу мораль. В Южный Лос-Анджелес он вел машину в молчании, выражая таким образом свое отношение к отсутствию энтузиазма у молодого напарника. Тот же, явно скиснув под гнетом не высказанных Босхом слов, наконец сам нарушил молчание:
— У меня от всего этого просто голова кругом идет.
— От чего именно?
— Да от этих близнецов. Столько возни с ними, столько от них рева. Эффект домино. Один просыпается — и тут же будит второго. Потом просыпается старший. Всю ночь никому нет ни минуты покоя, и моя жена уже…
— Что?
3
Босх вышел из магазина на улицу. Было все еще тепло, хотя день клонился к вечеру. Горячие сухие ветры с юго-востока, со стороны горной гряды Санта-Ана, проносились над мегаполисом. Из-за пожаров на подступающих здесь к городу холмах все кругом было окутано легкой белесой дымкой. Босх почувствовал, как у него практически мгновенно высох взмокший загривок.
На выходе, почти у самых дверей, его встретил только что прибывший сотрудник, тоже в штатском.
— Детектив Босх?
— Да, это я.
— Детектив Дэвид Чу, Подразделение, контролирующее азиатские группировки. Меня вызвал патруль. Чем могу быть полезен?
4
Детективы закончили обследовать место преступления и вернулись к себе в отдел только после полуночи. К тому времени Босх принял решение вызвать семью убитого в здание полицейского управления для формального допроса. Назначив им явиться в среду утром, он отпустил их домой оплакивать свою утрату. Почти сразу после возвращения на рабочее место Босх также отослал домой Ферраса, надеясь на то, что семейной жизни напарника не был нанесен серьезный урон. Сам же он задержался на службе, чтобы составить опись вещественных доказательств и впервые за все время без помех обдумать ситуацию. Он знал, что среда сулит стать напряженным днем — утром должна явиться семья убитого, а затем подоспеют результаты криминалистической и судебно-медицинской экспертиз. Возможно, на завтра же назначат и вскрытие.
Хотя обход Феррасом близлежащих лавок, как и ожидалось, не дал особо ценных результатов, все же удалось выявить одного потенциального подозреваемого. За три дня до убийства, в субботу, во второй половине дня, у мистера Ли возник довольно неприятный конфликт с неким юнцом, постоянно подворовывавшим, по убеждению мистера Ли, товары из магазина. Согласно показаниям миссис Ли, этот молодой да ранний вел себя весьма вызывающе и заносчиво, отрицал свою причастность к кражам и разыгрывал так называемую расовую карту, заявляя, что лавочник придирается к нему только потому, что он черный.
Подобные спекуляции представлялись смехотворными, поскольку почти весь доход магазина обеспечивался окрестными жителями, то есть именно черными. Но Ли не стал вызывать полицию. Он просто выгнал не в меру расторможенного переростка из магазина, велев ему никогда больше не появляться. Миссис Ли рассказала Чу, что выстрел, произведенный на прощание в дверь, был призван подкрепить слова юного борца против расовой дискриминации, из коих следовало, что в следующий раз он придет снести хозяину башку. Ли, в свою очередь, достал из-под прилавка пушку и наставил на молодчика, заверив, что встретит его во всеоружии.
Это означало, что дебошир был осведомлен о том, что мистер Ли держит под прилавком пистолет. И если он все же решил привести свою угрозу в исполнение, то должен был бы, войдя в магазин, действовать стремительно и застрелить мистера Ли прежде, чем тот успеет воспользоваться оружием.
Миссис Ли предстояло просмотреть имеющиеся в полиции фотографии членов молодежных банд, с тем чтобы выявить того, от кого исходила угроза ее мужу. Если парень входил в шайку Гувера, то вполне вероятно, что его фото окажется в каталоге.
5
Босх внезапно очнулся от сна и, подняв голову, увидел, что над ним стоит лейтенант Гэндл. Ему понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя и сообразить, где он находится.
— Лейтенант?
— Что вы делаете в моем кабинете, Гарри?
Босх сел на кушетке.
— Я… смотрел запись с видеокамеры в конференц-зале и так припозднился, что не было смысла ехать домой. Который час?
Часть II
СУТКИ ДЛИНОЙ 59 ЧАСОВ
23
Во время полета над Тихим океаном Босху не удалось нормально поспать. Находясь на протяжении четырнадцати часов в довольно стесненном положении, он лишь несколько раз сумел вздремнуть на пятнадцать — двадцать минут. Но не дискомфорт был тому причиной; каждый раз сон его нарушался мыслями о дочери и собственной вине за то, что она оказалась в столь бедственной ситуации.
Весь день Гарри пребывал в неустанной деятельности, и это помогало ему подавлять естественные проявления страха, чувство вины и беспощадные угрызения совести. Ему удавалось не думать обо всем этом, пока он занимался поиском и беготней, казавшимися более важными на тот момент, чем упражнения в психоанализе, но на борту авиалайнера у него уже не было ни необходимости, ни возможности что-то искать, куда-то бежать и за кем-то гнаться. Босх понимал, что ему надо отдохнуть, хоть немного поспать, чтобы быть готовым к предстоящему дню в Гонконге. Но здесь, в самолете, в прямом смысле слова загнанный в угол, он уже не мог отгонять и откладывать на потом осознание причин своего страха и чувства вины. Его охватил тошнотворный ужас. Большую часть времени он провел, сидя в полумраке с крепко сжатыми кулаками, тупо уставившись невидящим взглядом в пустоту за бортом. «Боинг» с ревом несся сквозь черноту ночи, туда, где в неведомом месте находилась Мэделин, и мысли об этом гнали сон прочь.
Встречные ветры над Тихим океаном были слабее, чем ожидалось, и самолет обогнал расписание, приземлившись на острове Лантау в пять часов утра. Босх бесцеремонно растолкал пассажиров, забиравших свою ручную кладь с багажных полок, и принялся протискиваться к выходу. При нем был только маленький рюкзак с тем, что, как он полагал, может понадобиться при поисках и вызволении дочери.
Когда дверь авиалайнера отодвинулась, он торопливо сбежал по трапу и во главе пестрой и шумной толпы пассажиров направился к пункту таможенно-иммиграционного контроля. Неприятно засосало под ложечкой, когда он оказался на пороге первого этапа досмотра — термосканирования, предназначенного для выявления людей с повышенной температурой. Босха прошиб пот. Уж не проявляло ли себя таким образом разгорающееся в нем жгучее чувство вины? Не остановят ли его прежде, чем он даже приступит к самой важной за всю свою жизнь миссии?
На экране компьютера пассажиры превращались в голубоватых призраков. Проходя мимо экрана, Босх с трепетом взглянул на монитор, но, слава Богу, экран не отсвечивал предательски пламенеющими красными бликами, — стало быть, горячки у него не было. По крайней мере пока.
24
В колониальные времена он был известен как пик Королевы Виктории. Сейчас его называли просто Пик — вершина горы, доминирующая над гонконгским архитектурным силуэтом. С нее открывались великолепные виды на полуостров Цзюлун, расположенный по другую сторону центрального района и гавани. На Пик можно было добраться на машине или в вагончике фуникулера. Здесь круглый год толпились многочисленные туристы, а в летние месяцы и местные жители, потому что в эту пору расположенный внизу город переполнялся душной влагой словно большая губка. Гарри бывал здесь несколько раз с дочерью — они часто обедали на обзорной площадке, в ресторане, либо делали покупки в расположенной за ним галерее.
Сейчас, когда Босх вместе с бывшей женой и ее телохранителем добрался до вершины, признаки рассвета еще даже не просматривались. Торговый пассаж и сувенирные киоски были закрыты, а обзорные площадки пустовали. «Мерседес» Суна Йи припарковался у галереи, они вышли и двинулись по тропинке вдоль обрыва. Босх нес на плече рюкзак. Воздух был тяжел и насыщен влагой. Тропа была скользкой — чувствовалось, что ночью был ливень. Рубашка Босха прилипла к спине.
— Что мы собираемся здесь делать? — нарушила молчание Элеонор.
По дороге из аэропорта Босх настроил телефон на видеорежим и передал ей. Элеонор стала просматривать запись, и Босх услышал, как она сдавленно вскрикнула. Потом она попросила прокрутить запись еще раз, а затем молча вернула телефон Босху. На протяжении всего пути никто не нарушал тягостного молчания.
Босх сдернул с плеча рюкзак и расстегнул молнию. Он протянул Элеонор распечатку высмотренного им видеокадра. Затем вручил ей фонарик.
25
Босх и Мэделин обычно совершали экскурсии на Пик в вагончике канатной дороги, напоминавшей Босху лос-анджелесский фуникулер, курсирующий по маршруту «Полет Ангелов». Здесь же, у подножия Пика, рядом со зданием суда, располагался маленький парк, где его дочь любила гулять и развешивать тибетские молитвенные флажки.
[8]
Эти разноцветные кусочки ткани весело трепыхались на ветру, словно белье на веревке. Мэделин объясняла Босху, что вывешивание такого флажка лучше, чем зажигание свечи в церкви, потому как эти лоскутики полощутся снаружи и символизируемые ими добрые намерения и пожелания разносятся ветром далеко и по всем направлениям.
Сейчас было не время вывешивать флажки. Дойдя до стоянки, они забрались в «мерседес» Суна и тронулись вниз, к району Ван Чаи. Гарри заметил, что одно из ответвлений дороги, по которой они ехали, приведет их прямиком к дому, где проживают Элеонор и Мэдди.
Он наклонился к сидящим впереди спутникам.
— Элеонор, давай сначала проедем мимо вашего дома.
— Зачем?
26
Ван Чаи был одним из тех районов Гонконга, в котором жизнь никогда не замирала с наступлением ночи. Здесь все может произойти и все можно купить — надо лишь назначить подходящую цену. Буквально все. Босх знал, что, если ему понадобится не обычный ствол, а, скажем, некая замысловатая стрелялка с лазерным прицелом, он сможет реализовать это свое желание. Разумеется, наличествовало и многое другое — например, наркотики или обилие всякого рода женщин, в чем без особого труда можно было бы убедиться, посетив стриптиз-бары и музыкальные клубы на Локхарт-роуд.
Было восемь тридцать, и уже полностью рассвело, когда они въехали на эту веселую улицу. Многие клубы все еще работали; шторки прикрывали свет в окнах, но неоновые огни рекламы ярко горели над ними в дымном воздухе. На улице было влажно и душно. Изломанные отражения неоновых огней причудливо отражались в мостовой и ветровых стеклах выстроившихся у обочин такси.
Стояли на своих постах зазывалы и вышибалы, а на табуретках сидели торговки, приглашая пешеходов и автомобилистов уделить внимание их товару. Мужчины в местами помятых костюмах, с походкой, несколько расшатанной, скорее всего вследствие злоупотребления алкоголем или наркотиками, затравленно озираясь, тащились по тротуару. Припаркованные вторым рядом, за красными таксомоторами случайные «роллс-ройсы» и «мерседесы» стояли со включенными моторами в ожидании солидных клиентов.
Почти перед каждым заведением имелась урна для сожжения жертвоприношений, должных умилостивить голодных духов. Во многих пылало пламя. Босх увидел женщину в шелковом халате с красным драконом на спине, стоявшую у дверей клуба под названием «Красный дракон». Она высыпала в вырывающиеся из урны языки пламени нечто очень похожее на гонконгские доллары. Видно, не очень-то она хотела ударить в грязь лицом при встрече с духами, подумал Босх. Тут уж надо быть на высоте. Подделки не пройдут.
Дым и чад, смешиваясь с запахом жареного, проникал в машину, несмотря на закрытые окна. К этой линейке добавился еще какой-то резкий и в то же время труднораспознаваемый запах — вроде тех, что ему иногда приходилось вдыхать в ведомстве коронера. Не в силах больше терпеть, он начал дышать ртом. Элеонор опустила солнцезащитный щиток, чтобы увидеть его в отражение.
27
Туннель вывел их в Цим Ша Цуи, центральную, прибрежную часть Цзюлуна, а минут через пять Сун свернул на Натан-роуд. Это был широкий, четырехполосный, бульвар, по сторонам которого тянулись на сколько хватает глаз высотные здания. Их первые два этажа были отведены под торговые и ресторанные комплексы, а этажи над ними — под офисы и жилые помещения. Множество видеоэкранов и пестрота неоновых вывесок на китайском и английском языках создавали впечатление гигантского калейдоскопа. Тут были и старомодные аляповато-примитивные постройки в колониальном стиле, и сверкающие конструкции из стекла и стали, свидетельствующие о нынешнем процветании.
Босху из машины было невозможно узреть, куда вел этот уходящий вдаль коридор. Он опустил стекло и высунулся, стараясь высмотреть логотип «Кэнон», их первый ориентир. Но, не обнаружив его, втянул голову назад и опустил стекло.
— Сун Йи, остановите машину.
Сун посмотрел на него в зеркало заднего обзора.
— Остановить здесь?