Фальк

Конрад Джозеф

"И, несомненно, по сей день в городе толкуют о том, как некий Фальк, владелец буксирного парохода, выиграл свою жену в карты у капитана английского судна".

Повесть написана в 1901 году, впервые издана в 1903 году в сборнике «Typhoon and Other Stories».

Джозеф Конрад

ФАЛЬК

(ВОСПОМИНАНИЕ)

Повесть

Из книги: Джозеф Конрад, «Избранное» в двух томах, том 2.

Государственное издательство художественной литературы, Москва — 1959

Перевела с английского А. В. Кривцова (1935).

Повесть написана в 1901 году, впервые издана в 1903 году в сборнике «Typhoon and Other Stories».

Примечание: орфография, местами отличающаяся от современной, соответствует печатному тексту.

Фальк

Нас собралось несколько человек; все мы, люди более или менее связанные с морем, обедали в маленькой гостинице на берегу реки, от Лондона нас отделяло не более тридцати миль, а до мелкой и опасной лужи, получившей от моряков каботажного плавания громкое название «Немецкий океан», было менее двадцати миль. В большие окна виднелась Темза — далеко, вплоть до изгиба Лоуэрн Хоп-Рич. Обед был прескверный, и нам приходилось довольствоваться видом из окон.

Запах соленой воды, который для многих из нас был подлинным эликсиром жизни, проникал в нашу беседу. У того, кто изведал горечь океана, навсегда останется во рту его привкус. Но один член нашей компании, избалованный жизнью на суше, пожаловался на голод. Невозможно было проглотить подаваемую нам снедь. И в самом деле, во всем была какая-то странная затхлость. Деревянная столовая возвышалась над грязным берегом, словно свайная постройка; доски пола, казалось, прогнили; дряхлый лакей взволнованно шагал взад и вперед у допотопного, изъеденного червями буфета; выщербленные тарелки как будто были выкопаны из какой-то доисторической мусорной кучи близ пустынного озера, а бараньи котлеты напоминали времена еще более древние. Невольно возникала в памяти эпоха на заре веков, когда первобытный человек, развивая первые зачатки поваренного искусства, поджаривал куски мяса на огне костра в обществе добрых друзей, затем, наевшись по горло, садился, довольный, среди обглоданных костей и рассказывал незамысловатые истории о своих испытаниях, — о голоде, об охоте — и, быть может, о женщинах.

Но, к счастью, вино оказалось таким же старым, как лакей. И вот, полуголодные, но, в общем, довольные, мы развалились на стульях и стали рассказывать свои незамысловатые истории. Мы говорили о море и о делах его. Море никогда не меняется, а дела его, несмотря на всю людскую болтовню, окутаны тайной. Но мы сошлись на том, что времена переменились. И мы говорили о старых кораблях, о происшествиях на море, о кораблекрушениях, о сломанных мачтах и о человеке, который доставил целым и невредимым свое судно с временным рулем с реки Плейт в Ливерпуль. Мы говорили о крушениях, об урезанных пайках и о героизме, — или по крайней мере о том, что газеты называют героизмом на море, — о проявлении добродетелей, отличном от героизма первобытных времен. А изредка мы все замолкали и глядели на реку.

Вниз по течению прошло судно Пиренейско-Восточного пароходного общества.

— Можно получить хороший обед на борту этих судов, — заметил один из нашей компании.