Вторая российская эмиграция, исход которой из России имел место в годы Второй мировой войны, постепенно начинает отходить в область истории. Если относительно первой российской эмиграции было написано довольно много и картина ее деятельности за рубежом достаточно ясна, то этого никак нельзя сказать о второй эмигрантской волне. Собственно о второй волне написано очень мало, а представление о ней, оптимально приближающееся к действительности, едва ли можно найти в достаточно богатой эмигрантской литературе.
Поэтому с нашей точки зрения назрела настоятельная необходимость выпуска, хотя бы в ограниченном количестве экземпляров, серии работ, посвященных деятельности второго потока людей ушедших из России, с целью передать будущим историкам подлинную картину нашей деятельности за истекшие без малого сорок лет.
Главным нерукотворным памятником оставленным будущей России второй российской эмиграцией является Освободительное Движение Народов России, именуемое также в просторечии, не вполне точно, Власовским движением. Данная работа тоже посвящена власовской теме — деятельности военного духовенства РОА, в первую очередь духовенству вооруженных сил Комитета Освобождения Народов России. Этой теме до последнего времени не было уделено внимания. Мы ее здесь излагаем в пределах наших возможностей и, конечно, далеко не полно. Публикуя «Записки военного священника РОА», мы категорически отказываемся от внесения в них каких-либо партийных, групповых, юрисдикционных и прочих концепций, обычно мешающих объективному рассмотрению проблемы и искажающих историческую перспективу.
«Записки» — это наши личные воспоминания о прошедшем. Но это прошедшее отстоит от нас на дистанции почти в сорок лет. Сорок лет — срок немалый, а человеческая память инструмент достаточно несовершенный и может многое забыть, пропустить, не полностью восстановить, независимо от воли автора неточно изложить. Короче говоря, данная работа является индивидуальными воспоминаниями автора, совершенно не претендующими на абсолютную точность или бесспорность, но подкрепленными в ряде мест соответствующими документами и свидетельскими показаниями, подтверждающими многие положения и помогающими приблизиться к объективной действительности в пределах доступных нашим возможностям.
При подготовке данной работы мы получили от ряда лиц некоторые интересные материалы, дополнения или соображения по поводу предварительных набросков нашей темы. В связи с этим автор приносит свою искреннюю благодарность (перечисляя по алфавиту) — A. A. Орлову, H. A. Троицкому, о. иеромонаху Хризостому, М. В. Шатову и Н. Г. Штифанову, оказавшим автору дружескую помощь, моральную поддержку и участие.
Автор также приносит свою искреннюю благодарность всем бывшим участникам Власовского движения и лицам, сочувствующим ОДНР, оказавшим жертвенную материальную помощь для опубликования этой работы.
Бостон, США Март 1980 г. Д. К.
ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ
о Сократе и об измене Родине
В одном из многочисленных произведений древнегреческого философа Платона мы встречаемся с замечательным диалогом Сократа, являющимся в плане нашей темы не менее интересным и актуальным, чем тысячелетия назад.
Сократ в тюрьме… Он приговорен к смерти, ибо его деятельность противоречила существующему государственному строю. Предсмертная беседа с друзьями и учениками происходит в темнице, куда в древние времена посетители допускались относительно свободно. Друзья предлагают ему бежать. Сократ отказывается и решает уйти из жизни в соответствии с вынесенным приговором.
Почему Сократ отказался от бегства? Вот его мотивировка: «Если я соглашусь бежать, то нарушу законы моей страны, гражданином которой являюсь. Тем самым я покажу всем соотечественникам пример неуважения к закону и буду учить их пренебрежительно относиться к решениям государственной власти. Это есть зло, а злу я потворствовать не буду, хотя и не согласен со всеми деталями нашей государственной жизни». Друзья возражали. Они говорили, что Сократ является по отношению к государственной власти в некотором смысле политической и духовной оппозицией. Указанное, по их мнению, дает ему право на бегство в эмиграцию.
Сократ ответил: «По законам нашей страны, каждому гражданину, достигшему совершеннолетия, государство предлагает: или дать заверение в том, что он согласен с существующим строем и никогда не будет нарушать законы страны, или, если он не согласен, то он может и даже должен выехать в другую страну. Я сознательно и добровольно в дни моей молодости, выбрал первое и дал согласие на существующий в нашей стране правопорядок. Поэтому сейчас я не имею права бежать. Если бы в нашей стране не существовало закона о свободном выборе, то я, конечно, бежал бы и имел бы на это моральное право». Такова глубоко принципиальная позиция великого мудреца древней Греции.
Мы не будем разбираться в сущности конфликта между Сократом и современной ему государственной властью. Мы не будем останавливаться на причинах вынесения ему несправедливого приговора. Мы должны обратить внимание на другое: на принцип свободного выбора, существовавшего еще в древней Греции и столь, казалось бы, естественного в современных странах, а особенно в тех, которые подчеркнуто именуют себя прогрессивными, передовыми и демократическими. Мы должны будем обратить также внимание и на иное — на то как Сократ ставит вопрос и оценивает свои поступки в зависимости от намеченных им принципов.
ПОСТАНОВКА ВОПРОСА
Вопрос о духовенстве Русской Освободительной Армии (РОА) малоизвестен. Кроме того, он представляет и известную сложность. Институт военных священников в РОА, в частности, в вооруженных силах Комитета Освобождения Народов России (КОНР), не был окончательно оформлен, как не было закончено и формирование самой армии. По ряду совершенно неизбежных причин его оформление затянулось почти до времени капитуляции Германии, когда вообще было поздно что либо решать.
Мы занимаемся в этой небольшой работе исключительно вопросом о духовенстве РОА, в то время как военное православное духовенство служило и в воинских частях входивших в состав немецкой армии. Несколько отличное место занимало православное духовенство казачьих частей. Эта группа духовных лиц находилась на несколько особом положении, связанном в свою очередь с особым положением, на котором находились почти все без исключения казачьи части (Некоторые сведения о деятельности православного духовенства в казачьих частях дает капитальная работа ген. В. Науменко — Великое предательство. Выдача казаков в Лиенце и других местах. Нью Йорк, Всеслав. изд. Том 1, 1962, 288 страниц; том 2, 1970, 432 стр.).
Что касается военных священников, находившихся в добровольческих частях немецкой армии, состоявших из выходцев из СССР и часто носивших знаки РОА, то там, где имелось скопление подобного рода воинских соединений, были православные священники, принятые на службу в немецкую армию. Все они находились на учете Главного управления немецкой пропаганды, ее организационно-массового отдела. Положение — определяемое особенностями секуляризированного общества с явно враждебным официальным отношением к религии. Но несмотря на это отношение, военные священники все же «допускались» к армии.
Немногочисленное военное духовенство собственно РОА находилось на учете ее командования. Немцы данного вопроса почти не касались и лишь претендовали на получение необходимых им данных о тех или иных духовных лицах. Единственный известный мне случай, когда немцы проявили благожелательный интерес, был связан с назначением настоятеля православного храма в Дабендорфе, являвшимся центром Освободительного Движения.
При этом надо учесть и следующее. Противоречивые тенденции по вопросу о РОА, имевшие место в правительственных кругах Германии (Подробную характеристику этого рода явлений дает книга — Очерки к истории Освободительного Движения Народов России (по работе Ю. Торвальда, в переводе М. Томашевского). Лондон, Канада, издательство СБОНР, 1965.), невероятная и трагическая задержка с формированием первых двух дивизий вооруженных сил Комитета Освобождения Народов России (КОНР), влияние на все эти вопросы различных немецких учреждений, часто действовавших весьма несогласованно — несомненно отразились на постановке дела духовного окормления. Известная психологическая неподготовленность имевшихся кадров православного духовенства к церковной деятельности в условиях РОА, совершенно особенных и не похожих на что либо привычное, еще больше осложнило ситуацию. Организация института военных священников в вооруженных силах КОНР с первого и до последнего дня осталась запутанной и организационно-неопределенной.