Сны приходят ночью.

Светлое время суток, период активности наделённых разумом биологических организмов, наполнено самой разнообразной деятельностью (или, по крайней мере, считающейся таковой). Шумят громадные мегаполисы, населённые миллионами существ. Узкие просветы задрапированных в асфальт улиц — ущелья меж стеклобетонных утёсов–домов — забиты стадами металлических повозок, приводимых в движение энергией, высвобождающейся при сгорании углеводородных соединений. А в недрах строений снуют тысячи и тысячи живых — думают, делают, спорят, сталкиваются между собой, приходят к соглашению или же нет, клянутся друг другу в искренности намерений и тут же с очаровательной лёгкостью обманывают друг друга. Принимают решения, за которыми следуют деяния того или иного масштаба — от локального до глобального. Обмениваются знаниями и осведомлённостью — сети дрожат под напором пульсирующей в них информационной крови, выплёскивающейся в виде видимых и слышимых символов на экраны и дисплеи, в звуковоспроизводящие и печатающие устройства.

Этот населённый Разумными Мир (ничтожнейшая частичка Познаваемой Вселенной) уже тесен для них. Расстояния между обитаемыми материками с лёгкостью пожираются летающими машинами, пронзающими газообразный океан атмосферы и оставляющими далеко позади медлительные плавающие машины, прокладывающие свой путь через жидкие океаны. Взоры всё чаще обращаются к чёрному бархату звёздного неба, но пока, к сожалению (или же к счастью?), звёздные просторы малодоступны (не говоря уже о Других Мирах). Всему своё время.

В подавляющем большинстве своём поступки людей определяются шкалой ценностей, принятой в их Мире. Законы общества довлеют над сознанием и заставляют делать именно то‑то и так‑то, а не иначе. Простейший набор необходимого ограничен: пища, одежда, жилище, здоровье, ощущение защищённости. И есть ещё один древнейший Закон — взаимотяготение Янь и Инь, мужского и женского начал Вселенной. Закон продолжения Жизни — во многом, если не во всём, развитие сообщества Разумных в первую очередь подчинено именно ему. Почти все сферы деятельности человека несут на себе отпечаток влияния этого Закона. Отсюда пришло понимание прекрасного, родились и выросли культура и искусство, и многое, многое другое.

Но есть ещё Закон Власти. Страшный Закон, требующий, подобно древним идолам, кровавых жертвоприношений. Формула проста: есть Власть над себе подобными — будет и всё остальное. Успех (менее агрессивная форма власти) притягателен, его пытались, пытаются, и будут пытаться достичь, причём зачастую любой ценой. Хитроумные обитатели Мира людей создали себе фетиш и истово поклоняются ему. Для очень и очень многих разноцветные бумажки с портретами когда‑то добившихся успеха или с изображениями архитектурных сооружений минувших эпох являются единственной целью, к которой стоит стремиться и которой абсолютно необходимо достичь. Причём достичь любой ценой, не останавливаясь ни перед чем, даже перед прерыванием физического воплощения других Разумных посредством приспособлений, появившихся в незапамятные времена и с той поры весьма усовершенствованных этими самыми Носителями Разума.

…Лавина пришла так, как всегда приходили Лавины — внезапно. Ничто не предвещало начала вселенского бедствия, ни малейшего возмущения не отмечалось ни в потоках энергии, пронзающих плоть Мира, ни в магических составляющих Мироздания. Привычная картина структуры Вселенной — во всей её многомерной сложности — оставалась безмятежно спокойной до того рокового неуловимо–краткого мига, который разорвал настоящее на «до» и «после» катастрофы. Никогда ещё ни одному самому искусному Магу, ни даже сообществу Магов не удавалось хотя бы за короткое время до наступления беды почувствовать её приход, предсказать, предупредить…

О самой природе Лавин также известно было очень и очень немногое. Знали только, что они есть порождения неукротимого Внешнего Хаоса, проявления его прорывов, вторжений в плоть Сущего. В сфере воздействия Лавины все, что составляло Познаваемую Вселенную, все её понятийные компоненты — Пространство, Материя, Время, Разум — нивелировались до Первозданного Состояния, в коем они пребывали до Первого Мига Творения. Причём распад шёл и вглубь, захватывая смежные измерения (в отличие от того эффекта, который возникал при применении Абсолютного Оружия, когда разрушения бывали гораздо более локальными). Лавина же громадным языком вылизывала огромные области Бытия, выгрызая в плоти Мироздания чудовищную рану, которая врачевалась потом многие и многие тысячелетия, причём рубец от этой раны отпечатывался навечно. Лавина могла проявиться в любой области Познаваемой Вселенной, в любом из сочленённых Смежных Миров. Каких‑то зафиксированных закономерностей места и времени Прихода Лавины не существовало…

Неширокая река катила свои мутноватые, окрашенные изрядной примесью ила и глины воды между пологих, поросших кустарником и чахлым лесом берегов. Клочья утреннего тумана жались к водной глади, и первые лучи просыпающегося неяркого солнца путались в буро–зелёной листве деревьев с причудливо искривлёнными стволами. Пронзительно заверещала в гуще растительности какая‑то тварь, стылый с ночи воздух прочертила быстрая крылатая тень. Под притиснутыми друг к другу кронами прочавкали тяжёлые шаги — кто‑то большой и грузный неспешно шествовал на водопой, уверенный в своей силе и не опасающийся нападения. Из воды под травянистым береговым откосом высунулась змеиная голова с немигающими глазами, изо рта рептилии выскользнул длинный раздвоенный язык. Змея бесшумно метнулась к травяным зарослям, окаймлявшим берег, вырвала из переплетённых стеблей что‑то небольшое, живое, трепыхавшееся, и проворно скрылась вместе с добычей под водой.

В нескольких шагах от реки, там, где заросли разрывала невысокая каменная гряда, на земле лежал человек. Определить его возраст было бы весьма затруднительно — в спутанных седых волосах застряли вырванные стебли и комки грязи, на лице засохли бурые пятна крови. Одежда — нечто вроде длинной хламиды с рукавами — изорвана, сквозь прорехи просвечивало покрытое царапинами и ссадинами жилистое тело. Человек был широкоплеч, по–видимому, достаточно силён, что позволяло предположить — он не так уж и стар, просто до предела измождён. Как он оказался здесь, в сердце леса, так далеко от редких человеческих поселений? Дорог в чаще нет, и пройти в одиночку, без оружия, кишащие опасным зверьём леса не так‑то просто. А плыть по реке ничуть не менее опасно. Но ведь не с неба же он свалился…

Небо было чёрным.

Великая Изначальная Тьма раскинула свои необъятные крылья на всю Познаваемую Вселенную. Бесчисленные бриллианты звёзд сияли ровным блеском, незамутнённым дымкой планетарной атмосферы, как будто одна из Звёздных Владычиц горделиво выставила напоказ все свои драгоценности, демонстрируя богатство, власть и силу — свою, своего избранника–супруга и своего домена.

Синтагма эсков

[1]

- Алых Магов–Воителей — материализовалась из гиперпространства в трёхмерный космос бесшумно, стремительно и слаженно. Принятое алыми эсками число — тринадцать, и синтагма состояла из тринадцати Носителей Разума, координировано и быстро выстроивших в пространстве симметричную структуру. Ведущий — в центре, четверо Магов образовали внутренний тетраэдр и восемь — два взаимопроникающих внешних тетраэдра: боевой периметр. Кристалл — самая выгодная форма строя при перемещениях и немирных встречах в трёхмерном пространстве, такой боевой порядок обеспечивает оптимальное взаимодействие всех входящих в синтагму бойцов и устойчивость всей синтагмы. Алые, как и все эски, с минимальными энергозатратами могли поддерживать жизнедеятельность своих белковых оболочек — тел — практически в любых условиях (исключая только Внешний Хаос), но в этом секторе слишком высока была вероятность встречи с Пожирателями Разума. При такой встрече дорога каждая капля Силы, почерпнутой из безбрежного вселенского энергетического океана, — её неразумно тратить на индивидуальные коконы. Поэтому Алые создали общую защитную сферу, и через считанные мгновения среди звёзд замерцал призрачный силуэт, который с точки зрения любой техногенной цивилизации, взирающей на Привычный Мир через линзы телескопов и экраны локаторов, выглядел как космический корабль. Вот только ни визуально, ни техническими средствами Юных этот объект был необнаружим.

Псевдозвездолёт быстрой неосязаемой тенью заскользил в пространстве, перетекая, переливаясь, словно некое фантасмагорическое существо, а тринадцать разумов, тринадцать Алых Магов насторожённо и чутко прощупывали окружающее всеми своими до предела обострёнными магическими сверхощущениями. Воители предчувствовали появление врага, с которым невозможно мирно разойтись на Дороге Миров — стандартное патрулирование в потенциально опасных районах редко обходилось без таких встреч.

Тонкая струна тревоги зазвучала сначала еле слышно, на пределе восприятия, но с каждым мигом сигнал нарастал, тяжелел, наливался свинцом угрозы. Окружающую Реальность пронзила короткая судорога. Ещё… И ещё… В пространстве возникли странные уплотнения и выгибы, как будто нечто чудовищное стучалось извне, из гиперпространства — Астрала, — настойчиво пытаясь прорваться сюда, в эту точку Познаваемой Вселенной, где это самое

Начало истории вселенской расы теряется во мраке тысячелетий. Когда и где, в каком уголке Мироздания впервые появились сверхсущества — ответа на этот вопрос не знают мудрейшие из Мудрых. Текло всемогущее Время, накапливались знания, взрослели Юные Расы, и вот однажды произошёл качественный скачок, и на Дороги Миров вышли эски — Разумные, наделённые паранормальными способностями: теми самыми, которые лучше всего описываются таинственным словом «магия». Маг — это термин условный, привычный и понятный всем Носителям Разума и обозначающий могущественное существо, способное колдовать и творить чудеса. Этого героя легенд и преданий можно назвать и демоном, и богом, и ещё как‑нибудь — суть от этого не изменится. Пусть будет Маг — так проще…

Нет ответа и на другой вопрос: случайно ли Разумные овладели магией? Серебряные, дальше других продвинувшиеся в Познании, предполагали, что Великую Трансмутацию инициировали загадочные Древние, после чего, сочтя свою Задачу выполненной, исчезли: то ли ушли в иные измерения, то ли изменили форму своего существования, то ли вообще завершили свой Круг Бытия. Мудрые Хранителей — Копящие Знание — считали эсков творением самого Высшего Разума, конечным воплощением Его замысла, оставляя Древним куда более скромную (но гораздо более импонирующую Звёздным Владычицам) роль прямых предков Голубых Валькирий.

Эски — высшая ступень развития Носителей Разума, имеющих физические тела. Дом их — вся Познаваемая Вселенная. Выше них — только Вечносозидающий Абсолют, начало и конец всего сущего. Так сказано в старинных манускриптах, хранящих тайны Изначальных Времён и откровения, почёрпнутые в Зеркале Мира — в кладезе всего и вся, что было, есть и будет. Все Маги — эски, но не все эски — Маги; чародейные способности индивидуальны, а истинные магические таланты столь же редки, как и любые другие. Магия стала для эсков образом жизни, в корне изменив все их ценностные приоритеты. Эск самодостаточен, но они образуют устойчивые сообщества — и не только потому, что все Носители Разума нуждаются во взаимных контактах с себе подобными. Большинство эсков —

До овладения разумными магией и до Великой Трансмутации — превращения человека в эска — общественное устройство (и само общество с его законами и установками) нужно было людям как необходимое условие выживания. Эск в состоянии поддерживать условия, требующиеся для поддержания своего воплощения, и в одиночку — помощь ему не требуется. Сверхсущество почти всесильно, но именно поэтому оно может быть опасным для других, не менее всесильных сверхсуществ. Носителям Разума вообще свойственен эгоцентризм, и чем совершеннее воплощённая Первичная Матрица, тем выше степень этого эгоцентризма. Ещё бы: когда плоть Вселенной так послушна тебе и так покорно подчиняется творимым тобою чарам, как легко уровнять себя с Вечнотворящим! А твои собратья по магии — они‑то ведь чувствуют то же самое! И сообщество эсков выполняет — в первую очередь — функцию самосохранения всей своей Высшей Расы.

Примитивные (присущие первобытным племенам, а также Юным, гордо именующим себя цивилизованными) основы конфликтов между сообществами эсков и внутри самих сообществ исчезли, но осталась вечная жажда первенства и власти над такими же, как ты сам. И поэтому сохранились у сверхсуществ структуры, предназначенные обезопасить всех от возможных

Эндар открыл глаза. Сознание восстанавливалось медленно, толчками. Забытьё стекало тёплой водой, и вместе с ним уходила терзавшая разум боль.

Просторная комната, наполненная светом и теплом. Сводчатый потолок, образующий подобие ребристого купола. Стекловидный пол мягкого светло–коричневого цвета, тёплый даже на взгляд. Белые стены с голубоватым оттенком, несущие ощущение свежести раннего утра и запаха морского бриза. Просторный оконный проём, прикрытый колеблющейся прозрачной завесой из

ничего

. За окном раскинули ярко–зелёные широколистные ветви могучие деревья. На полу вели свой затейливый танец многочисленные солнечные пятна, сливаясь в причудливый узор и вновь разбрызгиваясь в разные стороны вслед за движением листьев за окном. Эндар с минуту следил за игрой солнечных бликов, игрой, которая напоминала беззвучную музыку. Но были и настоящие звуки — тихий шорох листвы, шепот лёгкого ветерка среди тел деревьев, негромкие голоса неведомых птиц (или, быть может, каких‑то иных созданий) там, за окном, в густой зелёной чаще.

Капитан лежал на просторном ложе, которое бережно обнимало его, повторяя все линии тела, — идеальное отдохновение для потрёпанной белковой оболочки. Почти невесомое одеяло, храня тепло, не стесняло движений. Всё верно — это тот самый уютный покой, который так хорошо умеют создавать Целители Расы алых эсков, когда им приходится латать израненные тела (и не только физические) и Души Воителей. Причём находиться Эндар мог сейчас в любом из Миров, совсем рядом c местом последней схватки в Астрале с Чёрными Разрушителями или же невообразимо далеко. Это обстоятельство не слишком беспокоило Мага — память проснётся, восстановится и послушно явит ему всё случившееся с того самого мига, когда они настигли врага.

Где‑то неподалёку послышались лёгкие, чуть торопливые шаги. Часть стены напротив окна дрогнула и растаяла, образовав арчатый вход, подёрнутый дымкой полупрозрачного тумана. И из этой дымки в комнату шагнула женщина.

Огромные тёмные глаза на пол–лица, смуглого, с правильными тонкими очертаниями, переполняло участие и лёгкое беспокойство, скорее даже просто тень беспокойства. Густые тёмно–каштановые волосы, рассыпавшиеся волной по обнажённым плечам, опоясывала на уровне высокого точёного лба узкая алая лента. Лёгкое короткое платье лоскутом живого огня облегало стройное гибкое тело, оставляя открытыми руки, плечи, шею до груди и совершенной формы ноги выше колен. Да и всё остальное пламенеющая ткань скорее подчёркивала, чем скрывала. Определять возраст эска, а тем более эскини — занятие крайне неблагодарное, но можно было с высокой вероятностью сказать, что Целительнице от силы сотня лет: физическая красота вошла в пору расцвета, который будет длиться по воле самой эскини неопределённо долго, а жизненного опыта в этом воплощении уже достаточно.