«Вопреки Канту, пространство и время нужно возвысить до категорий знания и действия. Делая пространство и время категориями разума, мы и само знание превращаем из отвлеченного в конкретное, не ограничиваемся раскрытием отношений, законов, а хотим видеть их во внешнем выражении…»

Н. Ф. Федоров

В конце восьмидесятых годов прошлого столетия я работал в литературном журнале и достаточно близко наблюдал восхождение зари новой жизни, помогая воспевать ее, а отчасти и раздувать…

1

Я выздоровел!

Ясно понял это, перечитав копии своих Писем правительству.

Написаны они в прошлой жизни, когда все мы задыхались под тяжким игом тоталитаризма. Моя болезнь тоже началась из-за этого невыносимого гнёта.

Теперь мы живем в другой стране, гнёта нет, и я выздоровел.

Случившееся не укладывается в моей голове.

Гибель Атлантиды — детская неприятность по сравнению с разразившейся в моей комнате катастрофой человечества.

Когда, размышляя над решением Ш-С., я постучал в свою комнату, дверь приоткрылась и я увидел, что Полякова, нелепо изогнувшись, сидит на моей кровати, а полковник Федорчуков лежит на полу возле плаката «Свободу майору Лупилину!».

На столе же — пустая! — стояла бутылка приготовленного мною шотландского виски, а на полу, разинув пасть, стоял портфель и как-то нагловато подмигивал выпученными глазами, которых у него не было.

Отрывок рукописи Героя Вселенского Союза, поэта Федора Шадрункова, озаглавленный «Полет на Юпитер» (Записки сумасшедшего), был получен мною по почте — в голубом конверте с припиской красным карандашом «Немедленно переслать в ближайшее представительство внеземной цивилизации».

Хотя последние слова и показались мне не вполне ясными, я не стал ломать голову над их разгадкой, а поспешил передать дневники издателям.

Поспешность мою объясняет тот общественный интерес, который вызывали содержащиеся в послании сведения.

Вспомните, сколько было толков по поводу исчезновения депутата Векшина.