Мама поручила Коле, своему десятилетнему сыну, сходить в магазин и купить арбуз. Повод был как нельзя кстати. Настала осень. Жёлтые и рыжие листья усыпали тротуары и дворы, всюду яркими пятнами краснели гроздья рябины, морозный, со сладковато-горьким привкусом воздух сделался прозрачен, пространство раздвинулось, и все предметы и люди вокруг стали будто невесомы. Ожидание скорых холодов заставляло быть серьёзнее и заботливо-сосредоточеннее, и потому арбуз, как символ чего-то яркого и беззаботного, вполне подходил для того, чтобы весело попрощаться с летом…

Николай взял деньги и авоську и направился в овощной магазин. Мама знала, что не только можно, но даже до́лжно доверять выбор арбузов сыну, потому как у него был дар: он всегда угадывал, какой арбуз будет красным и сладким, и никогда не ошибался. Чутьё у него было такое, особенное. Вот и теперь, Николай, после некоторых раздумий, выбрал один, самый большой арбуз из всех, какие только были в корзине, не меньше, наверное, пяти кило весу, так что продавщица посоветовала нести осторожно этакий тяжеленный арбузи́ще, на что Колька ответил: «Ничего!..» и гордо зашагал домой…

Взойдя во двор, уже возле самого подъезда Колька нос к носу столкнулся с Клавой, которая жила в соседнем подъезде и была соучастницей в дворовых играх, а если выразиться точнее, заводилой всех этих игр. Она была на целый год старше, училась на четвёрки и, порою, даже на пятёрки и была по этой причине значительно умнее и решительнее Кольки, равно как и его друга Мишки.

— Привет, Колька! — сказала Клава и с ходу взяла быка за рога. — Арбуз купил? Здоровый!

— Привет! — отозвался Николай. — Купил. Здоровый.

Как-то Коля, Мишка и Клава путешествовали по стройке. Новый район был застроен многочисленными высокими домами, но заселён ещё не был, поскольку отделочные работы только начались.

Разгуливать по пустынным помещениям было чрезвычайно интересно. Можно было бесконечно фантазировать, какие здесь будут жить люди, как они будут ходить и бегать по комнатам, играть с детьми, петь, ссориться и мириться, готовить обеды, принимать гостей, слушать на ночь бабушкины сказки, пылесосить ковры и развешивать бельё на балконе, читать газеты и смотреть телевизор… Как они расставят мебель, какого цвета обои у них будут, какие цветы на окнах… Будут ли у них домашние животные, кошки и собаки, или дело обойдётся хомячками и попугайчиками…

— А вот здесь у меня будет диван, — сочиняла Клава, жестами очерчивая размеры дивана, — здесь — стол, письменный, тут гардероб, платья повешу, а сюда — книжные полки… Здесь креслице такое, качалку, поставлю, раскачиваться буду… Эту всю стену постерами заклею, а на потолке разными красками нарисую… Здорово, правда?

Расположение и количество комнат было разное, и тем интереснее было представлять различные сценарии будущей жизни неизвестных людей, которые, когда поселятся и обживутся здесь, так и не узнают, что когда-то, давным-давно, их жизнь уже сочиняли и разыгрывали незнакомые им дети…

Они обошли весь дом, забрались на последний этаж и сверху посмотрели на то, в каком большом городе они живут. Сверху всё было видно: и речку, и лес, и дома, и улицы, и автомобили, и прохожие. И всё это выглядело с высоты совершенно по-новому. И дома, и речка, и автомобили, и люди, и шныряющие туда-сюда кошки и собаки — все были смешными и маленькими, и — главное — вели себя совершенно беспечно, так, как будто они одни на этом свете, независимые и самостоятельные, и могут делать то, что только взбредёт им в голову, и не подозревали, наивные, что за ними всеми с огромной-преогромной высоты наблюдают три пары любопытных глаз…

Клава, Колька и Мишка играли на крошечной спортплощадке в бадминтон. Точнее, играли кто-нибудь двое, а третий судил. Лучше всех играла, разумеется, Клава, и в большинстве случаев легко обыгрывала мальчишек. Точно так и сейчас: счёт был давно в её пользу, а она всё обыгрывала и обыгрывала… По правде сказать, всем — и тем, кто выигрывал, и тем, кто проигрывал, — немножко поднадоело это занятие и хотелось уже, так сказать, сменить пластинку.

В это самое время во двор въехал автомобиль красного цвета. Вообще, для автомобилей было отведено определённое место, так, чтобы к вечеру, по возвращении с работы, жильцы ставили свои машины там. Вот и теперь, все места были заняты, и красный автомобиль потому остановился поодаль, прижавшись к обочине, прямо напротив кустов сирени. Из машины вышел человек, захлопнул дверцу и направился в крайний подъезд, очевидно, к кому-то в гости.

Спустя некоторое время неожиданно послышались крики: «Стой! Стой! Мурзик! Куда же ты! Стой, Мурзик! Мурзик!» — и во дворе появились какие-то незнакомые девочка и мальчик. Они бежали со всех ног, преследуя, как легко можно было догадаться, какого-то Мурзика.

Мишка, Коля и Клава бросили игру, наблюдая за разворачивающимися событиями.

Незнакомые девочка и мальчик подбежали к красному автомобилю и принялись кружить возле него, продолжая звать Мурзика. Затем они стали заглядывать под автомобиль.

Было жарко. Высохли все лужи, и воробьи, которым негде было купаться, сердито нахохлившись, расселись в густой тени среди ветвей кустов и лениво перечирикивались друг с другом. Небо не обещало ни облачка, и в полуденный час время текло невыносимо медленно, уныло и бесполезно, и потому хотелось сделать что-нибудь такое, что заставило б его бежать быстрее, а заодно наполнило хоть каким-нибудь смыслом…

Клава, Мишка и Коля сидели на лавочке во дворе дома. Они только что искупались и теперь думали, чем бы заняться дальше.

— Водички бы, — мечтательно проговорила Клава. — Холодненькой…

— Водичка, это что! — вздохнул Мишка. — А вот дождичка бы!

— Точно, — подхватил Коля.