Дружба трех курсантов Академии ракетных войск совпала с событиями «холодной войны»: в строй вступает ракетная система «Периметр», обеспечивающая удар возмездия по возможному агрессору, международный договор требует ее ликвидации, но одна ракета – по западной классификации «Сатана» – оставлена нести боевое дежурство в автоматическом режиме. Цепочка случайностей и авиационная катастрофа вывели «Сатану» из-под контроля: люди, знающие о ее существовании, ушли из жизни, и о «засадной» ракете все забыли. Судьбы курсантов сложились по-разному, но главное, их дружба закончилась из-за ложного навета, а жизненные пути разошлись. И только через тридцать лет, когда нашли упавший в тайгу самолет с документацией, судьбы генерала, подполковника и бывшего капитана сплелись в трагический узел вокруг готовящейся к старту «Сатаны»…
© Корецкий Д.А., 2015
© ООО «Издательство АСТ», 2015
Часть первая
Пульс «Мертвой руки»
Глава 1
Проект «Периметр»
3 февраля 1978 года
Алтайский край
Заяц-беляк особенно активен ранним утром, в предрассветных сумерках, хотя зимой это не дает ему никаких преимуществ – сквозь ледяную корку не добраться даже до безвкусной, жухлой прошлогодней травы.
Заснеженная тайга озарилась розовыми лучами восходящего солнца. Белые вершины гигантских елей, окружающих большую поляну, заалели, словно свечи по краю белого праздничного торта. Но традиционных красно-желтых розочек и других кремовых украшений на поляне не было: только тени еще лежали на небольших сугробах, которые через несколько минут начнут искриться, словно сахарная пудра…
Впрочем, никакого отношения к еде это место не имело, и заяц, обгладывающий мерзлую кору толстенной ели, не рассчитывал поживиться на этой, с виду самой обычной, лесной полянке каким-нибудь прошлогодним корешком или клочком сена. Ни кремом, ни сахаром здесь не пахло, иногда особо чувствительный нюх зайца или лисы улавливал запах металла, острый химический дух горючего, смазки и других изделий человеческих рук, а следовательно, держаться от этого места следовало подальше, чтобы не нарваться на капкан. Поэтому звериных следов на поляне почти не видно.
Глава 2
Вербовка
Москва. Академия РВСН
Помещение гулко звенело ложками и приглушенными разговорами. Пахло здесь обычным советским общепитом: подгоревшей кашей, не отмывающимся до конца посудным жиром, едкими дезинфекционными средствами. Только военная форма курсантов, длинные – на отделение столы да шныряющие по залу дневальные в белых халатах поверх рабочих комбинезонов отличали столовую Академии РВСН от тысяч других точек питания, разбросанных от Саратова и до Камчатки. Как и во всех столовых, процесс приема пищи сопровождался обычной болтовней или обсуждением волнующих народ проблем.
– Говорят, на следующий год набор сократят, – озабоченно бурчал слева Огурцов. – Да и нас на госэкзаменах «резать» будут, чтобы на вольнонаемные должности распределить. Ну, типа инженеров…
– Васька, вечно ты паникуешь! – урезонивал товарища Сизов. – Объявили же в приказе: за счет сокращения вакантных должностей и офицеров, достигших пенсионного возраста… Бобрыкин же под землю не полезет – у него живот в люк не пройдет…
– Ему уже никуда лезть не надо, будет из кабинета руководить!
Глава 3
Как встретишь, так и проведешь…
31 декабря 1981 года
Москва
Такое количество телевизоров, как за два часа до наступления Нового года, в Советском Союзе не включается, пожалуй, никогда, даже во время показов знаменитых сериалов, собирающих у мерцающих экранов все поколения, опустошающих улицы и потому снижаюших уровень преступности. Чёрно-белые «Рассветы» в «хрущевках», цветные «Рубины» в «сталинках» и частных особняках, миниатюрные «Ровесники» на проходных предприятий, работающих в круглосуточном режиме… Может, это объясняется выраженным развлекательным характером передач, может, особым настроением населения, по-детски ожидающего чудесных перемен, которые объявит в поздравлении советскому народу первое лицо государства…
Но до этого момента часовая стрелка должна описать еще два круга, а пока в миллионах домов идет подготовка к знаменательному событию: готовятся традиционные оливье, селедка «под шубой» и винегрет, открываются зеленый горошек, сардины и шпроты, нарезается хлеб и «Докторская» колбаса, а в холодильнике ждут своего часа холодец, горчица, масло, «Советское шампанское», «Столичная» и «Московская» водка, а кое-где и коньяк, который широкого распространения в стране не получил – во-первых, дорогой, во-вторых, по устойчивому представлению широких народных масс, «пахнет клопами» и вопреки столь же устойчивым представлениям в охлаждении не нуждался, к винегрету и селедке не подходил и даже специально нарезанным, посыпанным сахаром лимоном не закусывался.
Но в семье Веселовых с коньяком были на «ты», поэтому бутылка французского «Мартеля» в холодильнике не пряталась, а гордо стояла рядом с финским клюквенным ликером «Арктика» посередине большого овального стола, сервировка которого тоже значительно отличалась от среднестатистических столов Страны Советов. Здесь были и красная икра, и крабы, и итальянский сервелат, и испанский хамон, и консервированный угорь, не говоря о шпротах, сайре, печени трески и паштетах из утки… Накрывающие на стол Веселов с Балаганским глотали слюни, да и вальяжно развалившийся на диване Дыгай, хотя и смотрел с интересом «Кавказскую пленницу», одновременно наблюдал за товарищами и время от времени восклицал:
Глава 4
Военная хитрость
19 октября 1982 года
Москва, Кремль
В коридорах Кремля генеральные конструкторы Усов и Головлев чувствовали себя неуютно. Даже Звезды Героев и медали лауреатов Ленинских премий (у Усова таких было две) не помогали сохранить обычную уверенность создателям мощнейшей ракеты в мире и системы, обеспечивающей ответный удар в случае успешной ядерной атаки противника. Конструкторские бюро, чертежи и формулы, научные споры, пыль испытательных полигонов и спёртость бетонных бункеров были для них более привычны. Но министр обороны приказал присутствовать – мало ли какие вопросы могут возникнуть: технические, военные, всякие… И на любой вопрос Хозяин должен был получить исчерпывающий и компетентный ответ.
Технари шли за мощнейшими военно-политическими фигурами – министром обороны маршалом Уваровым и командующим РВСН генерал-полковником Толстуновым. Это были пожилые люди – министру исполнилось семьдесят четыре года, главкому – шестьдесят восемь. Уварову путь по длинным коридорам давался с трудом, шел он медленно, с одышкой. Перед глазами Головлева торчала из мундира морщинистая шея маршала, и он отчетливо слышал его тяжелое дыхание. Толстунов был на голову выше каждого из них, держался он вполне бодро, но сдерживал шаг, чтобы не опережать министра, поэтому двигался какими-то скачками. При каждом шаге военачальники издавали звон: на их мундирах было куда больше государственных наград, чем на тщательно отглаженных гражданских пиджаках конструкторов.
«Мы за ними – как пехота за танками», – подумал Головлев. Но это было явным преувеличением. Каждому предстояло отвечать за себя. Дело военных руководителей – принимать решения и отдавать команды, а выполняют их исполнители, с них и спрос за все про все…
Глава 5
Операция «Подснежник»
Москва
От КПП до здания Главного штаба РВСН капитана Филинова провёл дневальный – рядовой, явно первого года службы.
– Вам на второй этаж, к подполковнику Сагаловичу, – сообщил он и удалился.
Филинов двинулся по длинном коридору, мимо дверей с табличками и без. Нужный кабинет оказался приблизительно посередине, сразу за приемной главкома, напротив небольшого холла с двумя мягкими креслами и каким-то цветком в кадке, похожим на пальму, между ними. Оба кресла были заняты: в них сидели два майора в такой же, как Филинов, полевой форме с окрашенными зелёной краской эмблемами в петлицах. Рядом с каждым стоял пластмассовый чемоданчик, точно такой же, какой держал в руках Филинов. «Такие же, как я, – командированные, – догадался он. – И не разговаривают потому, что незнакомы».
Заметив у одного из майоров засос на шее и такого же цвета ожог на руке другого, Филинов невольно улыбнулся и хотел пошутить по своему обыкновению, но сейчас это было неуместным.