Я сидел и смотрел на стол. На дальнем его краю лежали два небольших, сшитых из грубого полотна мешочка, перехваченных в устье серебристой проволокой. К проволоке крепились деревянные плашки с сургучными печатями. Оттиск на сургуче был хорошо знаком, с такими я сталкивался много раз. Два перекрещенных молота в круге из растительного орнамента, изображающего вьюнок, и три слова по самому низу: «Мастерство, надежность, практика». Знак Гильдии.

Первый мешочек выглядел безукоризненно чистым, второй покрывали неприятные на вид разводы. Одно из пятен, ржаво-бурого цвета, вызывало во мне чувство брезгливости. Оба мешочка лежали на самом краю стола и в любой момент могли обрушиться на пол. На палубу, если быть точным, потому что мы с собеседником находились в капитанской каюте «Небесного странника». И каюта, и сам летучий корабль принадлежали мне: я был и владельцем, и капитаном судна.

И не могут мешочки свалиться со стола – корабль находится на земле, и, чтобы он содрогнулся, необходимо, по крайней мере, землетрясение. Да и не случится с содержимым мешков абсолютно ничего, упади они даже с гораздо большей высоты, эдак с высоты птичьего полета. А то, что один из мешочков покрыт отвратительными на вид пятнами, нисколько на цену находящегося внутри предмета не влияет. Совсем не влияет. Абсолютно не влияет.

Человек, сидящий напротив меня за столом, мне тоже не нравился.

Тщедушный, с несоразмерно большой головой, обряженный в одежду, явно знавшую лучшие времена. К тому же висит она на нем как на пугале, явно не его размер. Взгляд, правда, хороший, без всякой затаенной хитринки в больших светлых глазах, и улыбка приятная, детская такая, открытая. Но, непогрешимая Богиня-Мать, что он несет!

Вошел Амбруаз Эмметт, чтобы уже окончательно навести на столе порядок, и Рианель не стал ничего говорить до тех пор, пока мы не остались с ним наедине.

Некоторое время он молчал и после того, как Амбруаз, убрав со стола и оставив на нем лишь вазу с фруктами и бутылку вина с двумя бокалами, исчез за дверью. Навигатор оглядел мою каюту, как будто находился в ней впервые, не задерживаясь взглядом ни на чем, и, наконец, начал:

– Господин Сорингер, ко мне обратился один человек, и я дал ему слово, что переговорю с вами о его предложении.

Вообще-то со всяческого рода предложениями обращаются напрямую ко мне – владельцу и капитану «Небесного странника», но, в связи с тем, что в последнее время мне было совсем не до них, слова Брендоса меня нисколько не задели. Хотя – предложение предложению рознь, и я надеялся, что навигатор не давал слова, что я его приму, иначе он мог попасть в неловкое положение.

– Слушаю вас, господин Брендос, – произнес я, глядя на бутылку с вином. По-моему, на столе она была лишней.