Ты навеки пленник вечности! И ты навеки пленён её красотой. На что ты готов ради любви? А если уже давно позабыл, что такое — чувствовать? Какие жертвы готов принести, чтобы ощутить прикосновение её ладони? Какие горы готов свернуть, чтобы насладиться нежностью её кожи? Готов ли ты сбросить с плеч тяжкое бремя высшего знания и, нарушив равновесие, пожертвовать существованием всего этого мира ради того, чтобы снова немного побыть живым… с ней?
Пролог
В последнее время ему стала отказывать память. Ещё недавно, лет сто назад, он помнил своё детство, а сейчас воспоминания упорно не желали возвращаться в прошлое, более отдалённое, чем появление здесь. Как ни старался, он не мог вспомнить ничего, до того момента, как за спиной бесшумно сомкнулись каменные створки ворот, и голос ниоткуда произнёс: «Теперь ты навеки наш кошчи, пленник. Это твоё обиталище до самой смерти. Ты здесь, чтобы охранять наше сокровище. Жители ближайшего селения приневолены кормить тебя, а ты не должен пускать сюда никого. Всякого, пытающегося постичь тайну подземелья, убей»
На противоположной стене вспыхнул неяркий факел. А голос затих, и немало воды утекло, прежде чем пленник услышал его снова. Сколько именно — непостижимо, в подземелье время не имело какого-либо мерила. Факел у входа всегда горел так, будто только минуту назад на него упала искра от огнива. Ничем от него не отличались факелы в высоком сводчатом коридоре, который вёл от входа в большой каменный зал, где на каменном полу, в беспорядке свален целый арсенал разнообразного оружия. Нехитрую еду, появляющуюся в неглубокой нише рядом с воротами, пленник относил в этот зал, где у него было устроено подобие человеческого жилья.
Сколько лет его жизнь состояла только из еды и сна, он не знал. Но день за днем он переставал быть человеком. Жизнь подчинилась распорядку: пробуждение, несколько шагов до ниши, обратный путь с узелком, однообразная еда, вкуса которой он уже не ощущал и снова сон.
Потом ушел сон. Пленник сидел на месте, не желая вставать, не желая ни есть, ни пить. Он звал смерть и не находил её. Рвал на голове отросшие волосы, бился головой о камни, оставляя кровавые узоры на стенах. Потом сдавался и снова совершал опостылевшие шаги до ниши. И очередной крестьянин облегченно вздыхал, вытирая пот со лба, увидев, что узелок наконец исчез. Проклиная себя за слабость, он шел к груде ржавого оружия, что валялась посередине пещеры, но не мог найти в себе силы покончить одним взмахом с опостылевшей жизнью. Неясно поблескивающие мечи валились из его дрожащих рук, со звоном погребальных колоколов.
Потеряв память, попрощавшись со своим прошлым, он перестал быть тем, кем считал себя. И одновременно он обрел себя. Жизнь бессловесной скотины ушла в прошлое. После очередной ночи без сна, в течение которой безумство владело его телом, пленник словно очнулся от тяжелой болезни. И понял, что все, что было раньше — было страшным сном, было не с ним. И тот человек, что вначале пришел сюда, что деградировал в животное, что выл ночами, пугая полуночную нежить, умер. А тот, что выжил в нем, достоин лучшей жизни.
I
Впрочем, Хозяину это было безразлично. Тьма перестала быть ему преградой. Перестали быть препятствием массивные каменные ворота, столько лет ограждавшие его от мира. И впервые он подумал, что аскетическое убранство его обиталища не соответствует статусу Хозяина. Поэтому, когда раздалось шуршание в нише, куда снаружи подавали еду, он дождался появления корзинки, отодвинул её в сторону и крепко сжал руку бедного селянина, не в лучшее для себя время пришедшего покормить несчастного пленника. Рука дёрнулась, похолодела, покрылась крупными каплями пота, снаружи раздался вопль ужаса.
— Хочешь ли ты жить, человек? — негромко спросил Хозяин. Невнятное блеянье было ему ответом.
— Значит, хочешь! — Кошчи удовлетворённо кивнул сам себе. — Тогда запоминай хорошо, и выполняй в точности. Первое — не смей убирать свою руку, пока я не позволю. Понял?
— Ва-ва-ва…
— Прекрасно! Здесь появился труп — ты его заберёшь, оттащишь в селение и скажешь, что я велел его похоронить. Это ясно?
