Перед тем как отправить Галю в Чернокаменск, бабушка предупредила внучку, что ее ждет непростое испытание. Ведь в венах девушки течет серебряная кровь, а остров для нее не только источник силы, но и место, проверяющее на прочность. Ожидания оправдались в полной мере, тем более что Галке пришлось заботиться и о себе, и о детях-сиротах, оказавшихся во власти жестокой директрисы детского дома, расположенного в старой усадьбе. Зима в тот год выдалась суровая, а тихий уездный город всполошили необъяснимо жестокие убийства и новое, небывалое доселе нашествие волков. «Грядет беда», – повторяли старожилы, и оказались правы.
© Корсакова Т., 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
Темнота казалась почти кромешной. Слабого света нарождающейся луны хватало лишь на то, чтобы не сбиться с дороги, которую и дорогой-то можно было назвать с очень большой натяжкой. Старые сани потряхивало на ухабах, мотало из стороны в сторону, и Галку мотало вместе с ними. Она пыталась уснуть, хоть как-то пристроиться на куче прелой соломы, но ничего не выходило. От многодневной, уже почти привычной усталости впору было потерять сознание, а сон все равно не шел. Наверное, виной тому Галкин спутник. Или надсмотрщик, она так и не сумела решить, кем считать этого сидящего напротив мрачного, немногословного мужчину в серой армейской шинели.
Лица его в темноте Галка не видела, но ей и не нужно было – выучила за время пути до последней черточки. И смуглую, продубленную кожу, и глубокие, словно ножом вырезанные морщины, и бороду с нитями седины, и серые, с недобрым прищуром глаза. Выучила она и руки – заскорузлые ладони, короткие пальцы с черной каймой грязи под ногтями. Хотя руки он редко показывал, прятал в глубоких карманах шинели, словно стеснялся их мужицкой некрасивости.
Или дело было в пистолете, который все это время лежал в одном из карманов, ничем не выдавая себя, но Галка точно знала, что он существует, видела своими собственными глазами и почти не испугалась. Ей велели быть сильной, и она старалась изо всех сил. Вот только силы, кажется, подходили к концу…
– Почему не спишь?
Голос у мужчины был сиплый, простуженный. Заботы в нем не слышалось – только глухое раздражение. Поэтому Галка не ответила, лишь поплотнее запахнула полы пальто. Это было чужое пальто, некрасивое, колючее, неудобное. Пальто из чужой, неправильной и уже ненавистной жизни. Захотелось плакать, но Галка себе запретила, почти до крови прикусила губу, сжала кулаки. Ей бы спросить, долго ли им еще ехать, когда уже наконец закончится эта бесконечная лесная дорога, но спрашивать она не стала, потому что знала, вопросы задавать бесполезно. Он, этот мрачный незнакомец, не ответит, даже взглядом не удостоит.
