«Странный генерал» – первый в советской художественной литературе опыт повествования об англо-бурской войне.
Эта удивительная история о Петре Ковалеве и его друге Дмитрии Бороздине. Выдумка это или нет не знает и сам автор. Но это точно историческая правда.
ПРОЛОГ.
ДВА ДРУГА
В двенадцати верстах от Екатеринбурга
[1]
, в той стороне, откуда по утрам из-за невысоких лесистых увалов выкатывается на небо солнце, раскинулся старинный Березовский завод.
Таежных этих мест уже давно коснулась предприимчивая и недобрая человеческая рука. В 1745 году крестьянин Ерофей Марков, житель раскольничьего села Шарташ, что приткнулось у плоской чаши большого лесного озера, искал на берегах говорливой речушки Березовки хрусталь для украшения икон. Хрусталь попадался зряшный, плохой. Зато ждала бородатого раскольника другая находка. Под грубой лопатой блеснул тусклым светом золотой самородок.
Месторождение оказалось богатым. Через несколько лет здесь построили прииск.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ЧУЖЕДАЛЬНЯЯ ЗЕМЛЯ
ДОБРЫЙ КАТОРЖНИК
Августовское солнце лениво вползало на небо. Над холмистым разливом саванны
[5]
стоял нестихающий шелест сухих зимних трав. Редкие одиночные деревья, похожие на грибы с загнутыми кверху шляпками, выглядели уныло.
Впереди показался город. Издали он напоминал внезапно возникшую в степи рощу. Только вся она была испятнана красными крышами домов.
– Должно, изрядный городишко, – сказал Дмитрий.
– Тысяч десять жителей будет, – прикинул Петр. – С нашим заводом сходит.
ВЕЛЬД
[7]
ЗОВЕТ ВДАЛЬ
Старый Йоганн, стоя на почтительном расстоянии, тянул гнусаво и монотонно:
– Баас
[8]
, ваша жена будет сердиться. Она будет бранить меня, баас. Но разве я виноват, что вы с молодыми господами не хотите пойти завтракать? – Передохнув, он начинал снова: – Баас, ваша жена будет сердиться…
Петерсон только отмахивался. Как всегда, с утра, после ранней чашки кофе, он занимался спортивными упражнениями – верховая езда, потом стрельба. Раньше они делали это втроем – отец и два сына. Теперь добавились новые ученики – Петр и Дмитрий. Петерсон резонно считал, что они, хоть в малой мере, должны научиться тому, что умеют буры.
Стреляли из тяжелого девятимиллиметрового «веблея». Вместо мишеней на подставке возле каменной стены сарая были уложены в ряд сушеные персики.
ДОРОГИ СХОДЯТСЯ В ЙОГАННЕСБУРГЕ
Каамо уже большой. Каамо почти взрослый. Он живет на земле пятнадцатое лето. Это совсем не мало.
Каамо много знает. Каамо много умеет. Он хороший помощник отцу.
Отец у Каамо хороший работник. Вон как ловко выколачивает он палицей шкуры. А Каамо так же ловко и быстро соскребает со шкур мездру. Они с отцом делают меховые каросы. Очень хорошая вещь карос. Днем – плащ, ночью – одеяло. Каждый хочет иметь карос. Очень хорошая вещь.
Карос делать нелегко. У Каамо устали пальцы. У отца, наверное, руки тоже устали. Они работают с восхода солнца. А теперь солнце влезло на пуп неба. И уже медленней бьет палицей отец.
АФРИКА ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ
Отшумели проливные осенние дожди, отошли морозные ночи зимы, вновь грянула весна – пришел октябрь 1894 года, и опять буйная зелень покрыла трансваальский вельд.
Время, как известно, имеет свойство «притирать» людей друг к другу, к месту их обитания, к среде и обстоятельствам. Петр и Дмитрий «притерлись» на руднике, стали своими, а рудник стал «своим» для них. Даже небо с незнакомым, совсем иным, нежели в России, звездным узором сделалось привычным. Жизнь устоялась, текла ровно, по уже проторенному руслу.
В такой жизни наклонности человека явственней лезут наружу. Уже целую стену в одной из комнат занимали книжные полки.
В тот раз, когда Петр почти все деньги вбухал в книги и оружие, Дмитрий разозлился.
