Книга Костина, посвящённая человеку и времени, называется «Годовые кольца» Это сборник повестей и рассказов, персонажи которых — люди обычные, «маленькие». И потому, в отличие от наших классиков, большинству современных наших писателей не слишком интересные. Однако самая тихая и неприметная провинциальная жизнь становится испытанием на прочность, жёстким и даже жестоким противоборством человеческой личности и всеразрушающего времени.
Дед, Николай Петрович Лямшин, вернулся в деревню позже всех фронтовиков, осенью 1947 года. Ушел на войну последним и возвратился последним, отслужив в комендатуре немецкого города Цвиккау. Мужики уже попритихли и съежились. Работали за палочки и проклинали свою бедняцкую долю, а тут появился переполненный вольным духом добрый молодец с белыми руками без единой мозолинки и горящим взором, обжигающим всех молодок подряд.
Погоди, злорадно говорили мужики, завтра и тебя укатают. Забудешь пудру-деколон, будешь такой же мерин, как мы. Погожу, отвечал им Николай, а на душе еще с границы скребли кошки.
Было Николаю двадцать два года, и был хорош собой. Немножко портила фасон слишком большая голова, настоящая тыква. Круглая, череп состоял из шести долек. Нигде нельзя было купить ни шапки, ни кепки, ни шляпы на такой глобус, до войны головные уборы шил ему старый еврей Пинскер из райцентра, и это стоило денег.
Когда Николай появился в тот год великой засухи в деревне, сарафаны взлетели и передали по дворам: Тыква прибыла, и ничего с ней, с Тыквой, не случилось, не раскололи. И всем было понятно, о ком речь.
Он приехал к папаше с мамашей с торбочкой консервов, какими-никакими рубликами и некоторыми трофейными предметами, половину из которых у него поотнимали по дороге разные проверяющие. Бритва, чулки, две пары часов, стальные зубочистки в красивом стаканчике, крошечный театральный бинокль, который он две недели прятал в мотне. В основном, ерунда всякая. Но здоровенный отрез бостона, метров на пятнадцать, был не ерунда. Николаша привез его в двойном брезентовом мешке.
