Разочаровавшуюся в семейной жизни тридцатилетнюю Раду непонятным образом затягивает в мир «тигров», которым, как ей кажется, от неё ничего не надо. Но уже вскоре она убеждается в том, что это далеко не так…
Часть первая
Тусклый свет, надоевшее за эти бесконечные дни пищание приборов, тихое бормотание и суетливые подскакивающие шаги — вперёд-назад, вправо-влево… Всё, как всегда. Одно и то же, раз за разом… Как же он устал! Всё, хватит. Решено — этот осколок будет последним. Незачем больше предаваться пустым надеждам. Видно, судьба такая… И он встретит её так, как и жил — спокойно, без страха, с высоко поднятой головой. Иначе не пристало. Иначе — туборг он паршивый, а не хозяин земли…
— Ееесть!! — оглушительный вопль за спиной раздался настолько неожиданно, что у него чуть не подкосились ноги.
— Ошибка.
— Да нет, теперь точно!! Я уверен! Сигнал абсолютно чёткий, и исходит…
Он против воли вытаращил глаза.
Часть вторая
Первый день пути прошёл вполне сносно, даже можно сказать, хорошо. Рада старательно петляла среди холмистых лугов, далеко объезжая встреченные поселения. И уже к вечеру въехала в лес. Отличное место для того, кто желает замести следы. Хотя в остальном — не такое уютное, чем те же холмы. По правде говоря, для одинокой, в меру беззащитной девушки и вовсе жутковатое… Какой уж тут сон?
Так и проворочалась Рада почти всю ночь, прислушиваясь к шелесту деревьев над головой, странным шорохам в кустах и недалёким завываниям совершенно безобидных (судя по книжке) фиолетовых «зайчиков». Не хотела бы она с ними встретиться, по крайней мере, ночью! Ещё и шашень-кашень, которого она привязала поблизости, сонно жуёт и всхрапывает — в первый раз она чуть не до икоты перепугалась. Хорошо хоть, тепло и комары-мошки не кусают; лежать в одеяле на травке жестковато, но вполне терпимо. Почему не спится-то?? Да ещё мысли о всяких полосатых засранцах в голову лезут… Нет уж, забыть — значит, забыть. Амнезия, и всё. Всё, спать, я сказала!
Так, в увещеваниях и пуганиях прошла ночь, и только под утро Рада задремала. И проснулась от пронзительного шипения. «Чайник кипит!.. Ой, какой ещё чайник…»
Продрала глаза — и изумлённо уставилась на маленькое чёрное нечто, которое, воинственно распушив короткий хвост и распахнув трогательную розовую пасть, сердито шипело с её одеяла на её же шашня. Тот, видимо, решил с утра пораньше закусить мяском, а «мяско» почему-то оказалось против и активно пыталось доказать этой туше, как она не права.
— Зелёнка, фу!