За ней кто-то наблюдает! Девушка поправила черный парик и быстро наложила на губы еще один слой темно-красной помады, держа зеркальце под таким углом, чтобы можно было разглядеть, что происходит позади нее.

Молоденький морской пехотинец увидел ее в зеркальце и усмехнулся.

Прекрати! Он совершенно безобиден! Парень всего лишь флиртует.

Ему никак не больше восемнадцати, голова обрита наголо, а щеки почти такие же гладкие, как у нее самой. Она наклонила зеркальце, чтобы увидеть побольше. Женщина, что сидела рядом с морячком, читала какой-то роман, похоже, Дика Френсиса. Позади них, прислонившись друг к другу, спала молодая пара. Место прямо перед ней пустовало. Водитель междугородного автобуса насвистывал песню Эрика Клэптона «Слезы на небесах» — мелодию, которая всегда переворачивала ей душу. Пожалуй, единственный, кто обратил на нее внимание, — это морячок, который сел в автобус на последней остановке в Портленде. Вероятно, он едет домой повидаться с какой-нибудь восемнадцатилетней подружкой. Морячок явно ее не преследует, однако это наверняка делает кто-то еще. Но больше она не даст себя одурачить. Они слишком многому ее научили. Нет, она никогда не даст себя одурачить снова! Девушка положила зеркальце обратно в сумочку, застегнула клапан и уставилась на собственные пальцы, на белую полоску в том месте, где вплоть до последних трех дней находилось обручальное кольцо. Она пыталась его снять в течение последних шести месяцев, но безуспешно. Ей было не по силам даже застегнуть липучку кроссовок — когда они позволили ей кроссовки, — а ведь это гораздо более легкое дело, чем стянуть впившееся в палец кольцо.

Скоро, подумала Салли, уже скоро я буду в безопасности. И моя мать тоже. О Господи, Ноэль, рыдающая глубокой ночью, когда считала, что ее никто не слышит! Но когда ее здесь не будет, они ничего не смогут сделать Ноэль! Странно, как редко она теперь думает о Ноэль как о собственной матери, не то что десять лет назад, когда Ноэль выслушивала все ее подростковые проблемы, брала с собой в походы по магазинам, подвозила на футбольные матчи. Как много они переделали вместе прежде. До той ночи, когда она увидела, как отец ударил мать кулаком в грудь и услышала хруст по меньшей мере двух ребер. Она вбежала в комнату, крича, чтобы он оставил мать в покое, и прыгнула ему на спину. Он был так удивлен, так потрясен, что даже не ударил ее. Просто стряхнул с себя, повернулся к ней лицом и заорал:

— Не лезь не в свое дело, Сьюзен! Это тебя не касается!

Она пристально посмотрела на него, и в этот миг на ее лице ясно отразились весь страх и ненависть, которые она к нему испытывала.

Салли едва не выронила чашку. Очень осторожно она опустила ее на место.

— Вы знали?

— Конечно. Все мы знали. Однажды твоя мама неожиданно приехала домой. Вот тогда-то я впервые увидела тебя. Она сказала, что сбежала от него и никогда не вернется назад. Ноэль была в синяках и все время плакала. Но ее решимости хватило ненадолго. Спустя две ночи он позвонил, и она умчалась к нему, подхватив тебя, всю закутанную в одеяло. Тебе тогда не исполнилось и года. Я никогда не могла понять, как женщина может допустить, чтобы мужчина бил ее.

— Я тоже не могла этого понять. Я пыталась поговорить с ней, тетя Амабель, действительно пыталась, но она не стала слушать. А что говорили бабушка с дедушкой?

Амабель пожала плечами, вспоминая, как отец в ужасе смотрел на прекрасную Ноэль, раздумывая, что же ему, черт подери, делать, если скандальная история о том, что его зять Эймори Сент-Джон избивает свою жену, просочится в газеты? Мать тоже не заботила судьба Ноэль. Она тоже не хотела, чтобы обо всем пронюхала пресса, потому что это повредит репутации семьи.