Первый роман одного из самых интересных писателей последнего призыва. Как и в дебютных «Гопниках», главные герои «Школы» – bad guys российской глубинки, асоциальные подростки, выброшенные на обочину жизни не только местом рождения (провинциальный город Могилев на границе России и Белоруссии), но и жестоким временем развала некогда большой страны, социальной инфрастуктуры, временем, когда государство отказалось от ответственности за своих граждан. Впрочем, роман «Школа» – это не только социальная критика, но и светлая история первой любви, блистательная картина становления брошенного поколения, где за жестокостью стоит юношеский романтизм, а за случающимися в таком возрасте праздниками жизни мерцает бездна метафизического ужаса. В новой книге стиль автора окончательно оформился. Беспристрастные, почти документальные описания, киношные мизансцены и одни из самых правдоподобных диалогов в современной литературе выдают в Козлове настоящего мастера психологической прозы.
«Козлов сочинил „Школу“ – филигранную, безупречную литературу высшей очистки; поверьте, еще неделю назад я и в страшном сне представить не мог, что слова „Козлов“ и „Русский Сэлинджер“ могут находится внутри одного предложения. Закончив „Школу“, понимаешь: единственное, что их может разделять, – знак тире.»
журнал «Афиша»
«Письмо Владимира Козлова достигло в „Школе“ редкостной цельности, чистоты и какой-то абсолютно неподдельной первобытной подлинности.»
газета «Книжное обозрение»
«„Школа“ – апофеоз фирменного стиля. Даже не нокаут – когда тебя переезжает электричка, это уже не нокаут.»
«Независимая газета»
I
Алгебра – последний урок. Все ждут звонка, даже математица. А что еще делать? Оценки выставили, учебники сдали. Завтра еще придем, посидим, побазарим, а вечером – в автобус, и на экскурсию в Ленинград.
Я – на последней парте. Передо мной – Коноплева. В том году с ней сидел Йоган – после восьмого ушел в учило на повара. Он постоянно лазил к ней под платье, а она не возбухала, наоборот,– сидела довольная, лыбилась.
– Ладно, ребята, раз у нас сегодня последний урок, – отпущу вас на десять минут раньше, – говорит математица. – Видите, не такая уж Раиса Федотовна плохая, да?
Она лыбится. Мы хватаем сумки – и к дверям, скорей из этой вонючей школы, все здесь задрало.
Выхожу за калитку, достаю пачку «Столичных», закуриваю. До дома – пять минут ходьбы, он через дорогу от школы.
II
Мы с Луней премся в институт на подготовительные курсы. Оба бухие – выдули у него дома две банки чернила. Луня тоже с Рабочего, только учится в двадцать восьмой и живет в пятиэтажке около «стеклянного» магазина.
– Ой, блядь, в лужу стал! – вопит Луня. – Что за погода такая сраная?
– А что ты хочешь? Весна, март месяц. Да, это самое… Может, не пойдем на курсы, а?
– Не, надо идти.
– Да ты все равно ничего не поймешь.