Рисунок Е. Стерлиговой

Солнце казалось прибитым к небосклону, и даже ночью, когда темнело, Сафонову было трудно заставить себя взглянуть на небо. Он боялся, что солнце все еще там. Там и строго смотрит на него сверху, заставляя просыпаться в его сознании образы людей, когда-то таких близких, а теперь непостижимо далеких. Солнце везде и на всех одно. Что-то вроде универсальной постоянной. И оно было, пожалуй, единственной ощутимой в этом мире нитью, что связывала Сафонова с прошлым. Словно мост, соединяло оно память с теми далекими днями, когда он был счастлив.

Трель будильника заставила его вздрогнуть. Наступало время сеанса связи. Вот уже третий год Сафонов работал радистом в маленьком кишлаке, затерянном в дюнах бескрайней пустыни. Собственно, он мог бы и не работать, так как давно был на пенсии — капитан корабля, списанный на берег. Но тогда кому он нужен? Для него это был вечный вопрос, который к старости становился все острее. Жить и быть нужным людям оставалось для него — всю его долгую жизнь — неразделимыми понятиями, тем законом, которому он подчинялся сам и пытался заставить следовать других. Стоять на мостике корабля и ловить в глазах людей ожидание и готовность исполнить его приказы, те приказы, которые знал лишь он один и которые порою спасали людей либо посылали, может быть, на смерть ради жизни других… Всякое бывало.