Генерал-лейтенант Петр Николаевич Краснов (1869–1947) был известен советскому читателю исключительно как ярый враг советской власти. Соратник Керенского по октябрю 17-го, белоказачий атаман, автор лозунга «Хоть с чертом, но против большевиков», эмигрант, гитлеровский пособник, казненный по приговору Военной коллегии Верховного суда… О том, что рожденный в Петербурге сын генерала, казака донской станицы Каргинской, являлся личностью куда более глубокой, читатель смог узнать лишь в последние годы. Атаман Краснов, к удивлениюмногих, оказался плодовитым литератором, автором почти двух десятков романов и повестей, неутомимым путешественником, наблюдательным военным корреспондентом. Льва Толстого из генерала конечно же не получилось, но стиль и дарование Петра Николаевича вполне позволили бы ему занять далеко не последнее место в иерархии современных ему советских литераторов. Пример тому - небольшой очерк конца 1930-х годов, который предлагается вниманию читателей.
I
Казачья «самостийность», самостоятельность казачьих областей, создание отдельного государства "Юго-Восточного союза", или совсем не подчиненного России, или входящего в федерацию государств, ее образующих, как самостоятельное самоуправляемое целое, неправда ли, как все это дико звучит?
Мы слышим об этом с самой революции. Уже во времена атамана Каледина зародилась мысль об отделении от России и самостоятельной жизни «по-своему», "по-казачьему". Казачья газета, выходящая в Болгарии, в Софии. "Казачье слово" в третьем номере от 30 ноября 1921 года в передовой статье "Кто виноват?" объясняет причины стремления казаков к отделению от России.
Ни в Русских головах, однако, ни в головах настоящих крепких казаков эта мысль не умещается. Ехал, ехал по Воронежским, Тамбовским или Саратовским степям, проехал станцию Чертково, "стой!" — таможня, "подавай пропуски, визы, подавай багаж для осмотра" — "юго-восточная республика"… Граница, пограничная стража, засеки, окопы… войска… Тот же Русский язык, та же вера православная, те же обычаи. Русские лица, а все чужое… иностранное, что ли?
Если этнографически и отчасти географически можно понять самостоятельные Финляндию и Грузию — там и граница как-никак может быть установлена, и язык и обычай свой, не похожий на Русский, и вера не та; или этнографически можно признать Эстонию, Латвию, Белоруссию, Польшу, Украину: все-таки и язык, и характер, и обычаи хотя немного, да разнятся от Русских, — то как устроить самостоятельные Казачьи войска, как отделиться от России тем, кто и кровью, и узами родства, и территорией, и верой православной, и славою своею так тесно связан с Россией, что отделить нельзя одних от других. Как выбросить лучшую жемчужину короны Русской, гордость Русского государства!
Казаки в сумбурных степях придонских, в земляных городках, тыном оплетенных, сумели раньше России устроить свою Государственность и горячо и крепко полюбить веру православную и Родину.
II
Русские историки не любят поминать эти события. Для одних они непонятны, другим невыгодно рисовать казаков в истинном их свете. "Воры казаки" соблазнительнее.
Не казаки стремились к самостоятельности, а Московское Царство отрекалось от них, ибо выгоднее было так по соображениям внешней политики.
18 июня 1637 года казаки самовольно взяли Азов. Для московского государства это было событие огромной важности, потому что приближало Москву к морю и к Черноморской и Средиземноморской культуре. С июня по сентябрь 1641 года казаки отстаивали Азов для России. Из 5000 казаков, запершихся в Азове, 3000 было убито, остальные были ранены и спаслись чудом. Вопрос о принятии Азова от казаков обсуждался в Москве на Земском Соборе. Все понимали, что принять Азов значило бы начать воину с турками. А слаба была Русь, «измалодушествовались» ее люди, и Михаил Федорович послал казакам приказ оставить Азов.
В 1643 году послы Московские Милославский и дьяк Лазаревский по наказу Государеву говорили султану Турецкому по поводу Азовских дел: "Если Государь ваш велит в один час всех этих воров казаков побить, то Царскому величеству это не будет досадно"…
Поневоле казакам приходилось держаться самостоятельно, вести от себя переговоры с крымцами и турками и посылать в Москву свою "Зимовую станицу" — то есть посольство. Царь тоже сносился с атаманом и казаками как с самостоятельным государством, посылал к ним послов и дарил их своим "царским жалованием" — казною, порохом и сукнами.
