За десятилетия советской власти мы привыкли называть Великий Октябрь социалистической революцией. Но многое из того, к чему мы привыкли, сегодня исчезло. Какова в таком случае участь «титулов» Октябрьской революции?

Классический научный марксизм утверждает, что первым актом социальной революции пролетариата станет овладение самим пролетарским классом политической властью в обществе. Согласно Марксу, капитализм от коммунизма отделяет период революционного превращения первого во второе. И этот период не может быть ничем иным, как периодом диктатуры пролетариата. Следовательно, если мы не видим такой классовой диктатуры, то, понятно, не приходится говорить и о преодолении капиталистических отношений. Причем стойко закрепившиеся названия и официальные вывески тут ничего не значат, — они могут оказаться просто заблуждением (как добросовестным, так и злонамеренным). Ведь, по убеждению того же Маркса, об эпохе, как и о человеке, нельзя судить на основании того, что они сами о себе думают. Да и каждый из нас уже достаточно убедился: как принадлежность к партии, называющей себя коммунистической, еще не означает коммунистических убеждений, так и тоска по красному флагу над административными зданиями отнюдь не свидетельствует о стремлении к новым социальным отношениям между людьми.

Россия, как известно, страна «с непредсказуемым прошлым». Возможно, поэтому сейчас нет единого мнения о том, когда же в России погибла диктатура пролетариата и была ли она вообще в нашей стране. На наш взгляд, диктатура пролетариата в России существовала. Но, во-первых, это была не диктатура пролетариата в «чистом виде», т. е. не одноклассовая социалистическая диктатура пролетариата, а «демократическая диктатура пролетариата», т. е. союз меньшинства рабочих и большинства бедных крестьян. Во-вторых, срок ее жизни ограничивается лишь несколькими месяцами.

Дело было так. 13(26) января 1918 года III Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов слился с III-м съездом Советов рабочих и солдатских депутатов. К марту слияние произошло на местах. Таким образом, пролетариат, политическое господство которого, по идее, и должно обеспечить социалистические преобразования, под нажимом партии большевиков поделился властью с крестьянством.

Само же российское крестьянство к 1917 году не было, как известно, социально однородным. Значительная часть его — кулаки и середняки — все более ориентировали свои хозяйства на потребности рынка. Середняки, таким образом, омелкобуржуазивались; кулаки же зачастую прямо вели затратное хозяйство, нанимали рабочую силу — батраков — и ее эксплуатировали, то есть они представляли собой уже сельскую буржуазию. Институт традиционной крестьянской общины в большинстве местностей формально сохранялся, но выгоден он был больше не середнякам и, тем более, не кулакам — «мироедам», а бедняцкой массе, которая составляла свыше 60 % всех крестьян. Законы развития капитализма, однако, превращали при этом многих бедняков в полупролетариев. Были на селе и настоящие пролетарии — сельхозрабочие, которые в общину не входили и батрачили на помещиков и кулаков вместе с бедняками.

Таким образом, слияние Советов рабочих и солдатских депутатов с общекрестьянскими советами уже означало отступление от «чистой» диктатуры пролетариата. Впрочем, ее «чистота» и до этого была весьма условной. Советы рабочих и солдатских депутатов состояли не только из рабочих. Ведь солдаты в основной своей массе — на 60 % — были вчерашними крестьянами: бедняками и середняками, одетыми в шинели и вооруженными царским правительством; фабрично-заводских рабочих среди солдат было менее 10 %.

Всеобщее вооружение народа, а не одного только передового класса — пролетариата, слияние двух типов Советов, а также двухпартийная коалиция большевиков и левых эсеров означали фактически переход к так называемой «старобольшевистской формуле» — революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства. А эта форма власти была шагом назад по сравнению с той, которая возникла после свершения Октябрьской революции. Тогда, как известно, власть перешла ко II-му съезду Советов рабочих и солдатских депутатов, т. е. на деле была введена «демократическая диктатура пролетариата», хотя вождь большевиков В. И. Ленин говорил при этом о «рабочей и крестьянской революции» (ПСС, т.35, стр. 2) и «переходе власти на местах к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов» (там же, стр. 11).