Роман из жизни литературной тусовки.
Словами авторов романа:
«Все такие сытые и довольные, но вот если бы кого-нибудь сейчас убили…»
«Лучше бы они дома сидели и писали свои произведения».
Ксения Котляр, человек далекий от литературы, случайно сталкивается на улице со своим университетским приятелем Трешневым. В Москве ежедневно проводятся сотни фуршетов, и Трешнев - завсегдатай на лучших из них. Принимая приглашение Трешнева составить ему компанию на фуршете по случаю вручения крупной литературной премии, Ксения даже не подозревает, в какую авантюру ввязывается.
Смерть на фуршете
По разряду эскорта
На Гоголевском бульваре, близ метро «Кропоткинская», Ксению окликнули:
— Ксюха!
Трешнев? Обернулась. Охо-хо! Он!
— Андрюха!
Сколько лет прошло, но, оказывается, сидел негодяй внутри и вдруг распустился во весь диаметр, как зонтик внутри легковушки.
Перед инициацией
Закрыв за собой дверь, Ксения было шагнула к лестнице, но с тем остановилась, сообразив, что Трешнев, скорее всего, заталкивал ее в зал, чтобы остаться наедине… только вот с собою ли? Она всмотрелась сквозь полузатемненное стекло и — как в воду глядела: академик-метр д’отель уже прижимал к своему уху телефон!
Мороженое грозило окончательно развалиться в ее руках, но выбросить его было некуда, хотя — вот улица, вон урна! Выйди и выбрось! И мороженое, и Трешнева, и все остальное, что вдруг начинает баламутить твою пусть не очень удачную, пусть многотрудную, но все-таки отлаженную жизнь!
Но подпирающая откуда-то сила понуждала ее держать истаявшее мороженое и пялить зенки на этого самого наверняка чирикающего с Инессой литературного метр д’отеля!
В следующий момент к двери подошла новая группка призванных, и отскочившую от входа Ксению повлекло дальше, дальше…
Пройдя длинный коридор, она оказалась перед беломраморной лестницей.
Люди короткого списка
Из глубин сцены выехали шесть пустых кресел, таких же белых, как то, в котором сидел Купряшин.
— Антон Абарбаров, роман «Третья полка»! — выкрикнули сверху.
Из глубин зала стал пробираться к сцене невзрачный мужчина лет сорока, в стандартной серенькой рубашке навыпуск, с короткими рукавами.
— Говорят, явный претендент, — сказал Воля.
— Ты читал? — спросил Трешнев.
Между стерлядью и щукой
А на сцену из зала уже поднимался маленький человек с пышной шевелюрой и с оттопыренной нижней губой. Он решительно подошел к девушке с подносом, взял микрофон, брошенный сюда Купряшиным…
— Добрый вечер, дамы и господа!
Внушительная пауза в полной тишине.
— Простым и гладким может быть только чистый лист бумаги. А наша премия — плоть от плоти живой жизни, и поэтому даже церемония ее вручения проходит живо, а не заготовленно. Поскольку тайное уже стало явным, дам небольшие пояснения. Сегодня днем, а вы все знаете, что решающее заседание жюри происходит в день вручения премии, мы… то есть они, жюри, решили отметить специальной премией Министерства полиграфии и средств массовой коммуникации роман нашего дорогого ветерана войны и литературы Бориса Савельевича Реброва. «У книг своя судьба», — говорили древние. Своя судьба и у новой книги Бориса Савельевича, где он в неповторимой художественной форме образно осмысливает хитросплетения нашего сложного и обнадеживающего времени. Роман конечно же сразу попал в лонг-лист нашей знаменитой премии, так же легко вошел и в шорт-лист… Поэтому мы в министерстве, узнав об этом триумфальном шествии романа ветерана, посчитали правильным, невзирая на решение жюри, также отметить эту книгу-событие по своей линии.
В это время Купряшин вернулся из-за кулис с дипломом в рамке и с новым белым конвертом, который возложил на поднос. Знаками велел девушке в кивере отойти в сторону.
Введение в фуршетознание
Фуршет был накрыт в просторном фойе, которое, однако, сейчас таковым не казалось. Среди столов с закусками теснились многие десятки, нет, сотни людей, уже вовсю выпивающих и закусывающих.
В первое мгновение Ксения растерялась, но единообразный пример активного поглощения пищи заставил встряхнуться, и она устремилась столам навстречу — вниз по широкой лестнице, пропустившей поток фуршетирующихся и теперь свободной.
Несмело подошла к ближайшему столу под белоснежной скатертью, уставленному клумбами тарталеток, канапе и других таких же сложных, но невероятно манящих на вид закусок, пронзенных разноцветными мушкетерскими шпажками.
— Закуски, — некто, возникший рядом, привел ее в чувство. — Хватайте за шпажки — и на тарелку! Тут надо глядеть в оба… Наш брат литератор не зазевается!
Когда же она увидела еще один стол — с крохотными блинчиками всех видов, сортов и начинок, валованами с красной икрой и бутонами ловко свернутых ломтиков семги и форели, — ей стало дурновато. И что, все это смогут съесть?
